Впрочем, законность этого третьего брачного союза основалась исключительно на доброй воле лиц, в него вступающих. Прочность такого брака определялась только личным желанием его членов, ex sola animi destinatione, по выражению законодателя. Он получил название сожительства, не пользующегося защитою права, injustae nuptiae. Наложница не считалась супругой; она лишь заменяла последнюю, отличаясь от нее одеждой. Дети ее не были членами семьи ее мужа; общение с согражданами допускалось законом; они не имели прав на наследство.
На наложниц стали смотреть особенно презрительно с той поры, как закон разрешил брать наложниц только из числа рабов, женщин низкого происхождения, или, наконец, женщин знатных, но опустившихся до занятия проституцией или другим ремеслом, столь же низким и презренным. Наложниц почти не отличали от проституток. Всеобщая развращенность не возмущала нравов, а напротив, стала составной частью их[82].
Из сочинений римских историков известно, какое отвращение к прелюбодеянию питали римляне республиканского периода и каким ужасным наказаниям подвергались женщины, виновные в этом преступлении. Их публично сажали в позорные тиски, запрягали как животных в колесницу палача и, наконец, предавали публичному поруганию.
В то время как римская матрона, mater familias, пользовалась всеобщим уважением и пометом, в то время как весталки постоянно поддерживали на алтарях священный огонь целомудрия — много женщин и девушек из народа предавались худшему виду рабства: проституции.
Великий юрист Домиций Ульниан, автор Liber singularis regularum, труды которого по римскому праву почти целиком вошли в Пандекты, сообщает в своем сочинении De ritu nuptiarum, как римский закон определял проституцию.
Вот его слова:
Женщина публично занимается проституцией не только в том случае, когда она торгует своим телом в местах разврата, но и тогда, когда она не бережет своей чести в питейных домах и иных местах, которые она посещает.
Под публичным развратом разумеется поведение женщины, отдающейся без разбора всякому мужчине. Это понятие не обнимает, однако, ни замужних женщин, виновных в прелюбодеянии, ни обольщенных девиц.
Понятие публичного разврата не распространяется на женщин, отдающихся за деньги одному или двум лицам.
Октавиан справедливо причисляет к женщинам, занимающимся публичным развратом, тех, которые делают это не за деньги.
Публичные женщины не вносились в цензы (списки населения); они были зарегистрированы в особых списках, составлявшихся эдилами; последние выдавали им разрешение заниматься развратом, называвшееся licentia sturpi — т. е. нечто, аналогичное современным cartes de perfectures (билеты).
Разрешения эти долгое время выдавались только женщинам плебейского происхождения; но в эпоху империи, когда развращенность достигла высшего предела, и патрицианки добились своего занесения в списки [83].
Понятие проститутки связано было с позором, что в свою очередь влекло гражданскую смерть в юридическом смысле. То же самое ожидало (и притом вполне заслуженно) и лиц, занимавшихся сводничеством, lenocinium[84]. Неизгладимая печать позора ложилась на всех агентов проституции: публичных женщин и их содержателей, сводников и сводниц (leno и lena), кабатчиков, содержателей гостиниц, булочников, парфюмеров и других торговцев, объединенных общим именем meretrices (блудников) — т. е., на всех тех, которые спекулировали постыдной торговлей человеческим телом. Исключительно посреднический характер этих занятий, как гласил закон, не избавлял их от позора. Все эти meretrices, хотя и лишены были гражданских прав, тем не менее обязаны были платить определенный налог в пользу города, что противоречило духу закона. Этот налог называется vectigal или meretricium.
У Калигулы возникла мысль обложить налогом публичный разврат, не отдавая его на откуп, как это было в Греции. Александр Север, которому не нравился такой вид обложения, сохранил его все же под названием налога на содержание общественных зданий. Феодосий и Валентиниан совершенно уничтожили его, но их преемники восстановили этот налог, не усматривая в нем ничего постыдного. Наконец, Анастасий упразднил его навсегда.
83
Жены сенаторов и всадников добились того, что их стали регистрировать в списках эдилов в качестве meretrices; это избавляло их от позора семьи и суровых наказаний и в то же время позволяло им вести нравившуюся им распутную жизнь. Вот что говорит по этому поводу Тацит, Анналы, lib.II, Cap.XXXV: «В этом году сенат принял решительные меры против распутства женщин. Занятие проституцией было воспрещено женщинам, которые имели деда, отца или мужа из сословия всадников; мера эта была вызвана тем, что Вестилия, принадлежащая к преторской семье, записалась у эдилов в списки публичных женщин. (Tam Vestilia praetoria familia genita, licentiam sturpi apud aediles vulgaverat); у предков наших был обычай, по которому женщина считалась достаточно наказанной уже тем, что ее позор объявлялся во всеобщее сведение. (More inter veteres recepto, qui satis poenarum adversum impudicas in ipsa professione flagitii credebant).