Изображенные на этих камнях гравюры, все эти скульптурные фрагменты, стелы, кольца, печати, вазы и чаши, найденные в развалинах древних городов, подтверждают существование культа Милитты, Баггал, Приапа, Озириса, Фалла и других, подобных этим, богов. Небольшие цилиндры и конусы, каменные и терракотовые, которые мы видим в Луврском музее, в «кабинете медалей и древностей» и в национальной Библиотеке, все это были эмблемы или амулеты, которые носили мужчины и еще чаще женщины, на шее или на руках. Иероглифические надписи и гравюры были расшифрованы археологами и, пользуясь добытыми ими данными, мы постараемся изложить здесь факты, касающиеся проституции. Менан в своем замечательном труде о камнях гористой Азии и о цилиндрах Халдеи в известной степени отстаивает толкование символических фигур, данное его предшественниками. Вместе с тем он полагает, что эти камни, результат тонкого, точного и терпеливого труда, являются одним из необходимых элементов для того, чтобы воссоздать историю искусства народов, «потому что ржавчина, говорит он, которая разрушает металлические предметы, не может повредить агату или кремлю».
Эти камни были настоящими драгоценностями и имели различные формы: пластинок, миндаля, веретена. Некоторые из них служили для печатей, перстней и для жукоподобных колец. Многие из них имели форму конусов или пирамид. Цилиндры были обыкновенно вышиной от 2–5 сантиметров и пробуравлены по оси. Гравюра изображена на выпуклой поверхности, и рисунок часто сопровождается изречениями. Эти последние дают, между прочим, возможность определить их происхождение и различить цилиндры халдейские, ассирийские, египетские, финикийские и персидские. Менан описал большое число азиатских цилиндров я даже построил целую теогоническую систему, в центре которой стоит высшее божество Hou, изображенное в виде человеческого бюста, который Оканчивается перьями и имеет два широких крыла. Ниже их стоит троица великих божеств: Samas — бог солнца, изображенный в виде блестящего диска, Sin — богиня луны, изображенная в виде полумесяца, и богиня Istar, которую символизирует звезда. Эта троица в совершенстве напоминает Озириса, Изиду и Горус.
Работа Лайара имеет много общего с работами Меняна, но первый автор обращает больше внимания на изучение религиозной проституции. Мы вовсе не являемся защитниками мнений этого ученого, по считаем нужным отметить здесь одно место из его мемуаров, именно то, где он говорит об одном агатовом конусе, на широком основании которого имеется выдолбленная стоящая фигура en face, которая имеет две головы. Изображена одна в профиль, повернута справа налево, имеет черты бородатого мужчины, другая же, повернутая в обратном направлении, имеет черты женщины. Пятизубчатая корона увенчивает каждую из голов, а прямо над каждой короной имеются три звездочки, расположенные в одну линию и на одинаковом расстоянии одна от другой. Остальной костюм каждой фигуры андрогины состоит из четырех различных частей: из нижнего платья, внутреннего платья, соединяющего обе фигуры пояса, и наружного платья.
Правой рукой, следовательно, с той стороны, где находится голова с бородой, эта фигура держит хвост змеи. Другая, более длинная змея, окружает своими кольцами среднюю часть туловища женщины. В промежутке между обеими руками и обеими змеями мы видим с каждой стороны крылатого дракона с зияющей пастью, который как будто хочет схватить расположенную против него змею. Солнечные лучи, окружающие голову одной из змей, полумесяц над головой другой из них и та тщательность, с которой художник расположил их обеих вполне симметрично, одну против головы самки, а другую против головы самца, — все это с положительностью указывает на то, что здесь было намерение символически изобразить воспроизводительную силу самки, т. е. силу пассивную. Действительно, известно, что змея была у древних эмблемой воспроизводительного начала, как мы это видим в фигурах Изиды и Митры, а также на статуе со львиной головой в музее виллы Альбани.
С левой стороны основания конуса мы видим колесо без обода, все спицы которого оканчиваются маленькими шариками. «Это также символ воспроизводительной силы», замечает Феликс Лайар. Такое истолкование символов переносит нас в отдаленнейшую древность, так как оно опирается, по-видимому, на основы образования языка у наиболее древних народов Азии. Под ногами двуполой фигуры мы замечаем вазу с двумя ушками, похожую на амфору, которая является эмблемой мужской силы, тогда как другая ваза, в виде кратера, с левой стороны конуса, служит эмблемой женского органа. Наконец, направо от фигуры находится Cteis, которая, очевидно, служит эмблемой наружного полового аппарата женщины. Два крылатых дракона, расположенные здесь против двух змей, являются, очевидно, прекрасной иллюстрацией того религиозного верования, которое признает два вида существ: одни добрые и приносящие благо, другие, злые, несут несчастия. Этот догмат, с большой полнотой изложенной в книгах Зороастры и очень ясно выраженный в некоторых памятниках культа Митры, мы встречаем в большинстве религиозных систем древности. Вот к каким выводам приводит Лайара изучение описанного выше конуса: «воспроизводительный женский орган находится здесь, между атрибутами, размещенными вокруг фигуры Андрогины, которую я считаю ассирийской Венерой-Милиттой. Этот орган мы встречаем и на других конусах и цилиндрах, относящихся, на мой взгляд, к культу Милитты. Я знаю два таких экземпляра: один на прекрасном цилиндре в Британском музее, другой на основании одного конуса в кабинете Кальве в Авиньоне. Другой конус, который описал Лашос, также имеет на себе изображение жреца, одетого в азиатский костюм и совершающего акт богослужения перед алтарем, на котором имеется cteis и звезда Венеры.» Здесь, говорит Лайар, Cteis, по-видимому, является эмблемой самой богини и характеризует культ ее с той резкой и наивной грубостью, какая отличала первое зарождение всех религиозных доктрин, существовавших у ассириян и финикиян. В продолжение длинного ряда веков и религиозных и гражданских переворотов эти доктрины оставили в Западной Азии столь глубокие следы, что когда изучаешь привычки и нравы современных народов, то приходишь к грустному выводу, что, несмотря на все усилия христианства и ислама, обожествление Cteis еще и теперь сохранило свою силу среди некоторых религиозных сект востока.