И все же наиболее сильная деформация разумно легитимной политики в отношении проституции произошла в 20—30-е гг. XX в. Установление тоталитарного режима, жесткий контроль за интимной жизнью людей, политизация семьи на фоне материальных трудностей и при наличии специфических форм неравенства в стране привели к росту в эпоху социализма числа как продажных женщин, так и потребителей их услуг. Карательные меры способствовали тому, что торговля любовью приняла особенно уродливые формы.
Мир советских проституток оказался гораздо страшнее, чем их «коллег» до революции и в странах капиталистического Запада. Конечно, большинство продажных женщин 20—30-х гг. нельзя назвать профессионалками в прямом смысле этого слова. Торговля собой не являлась единственным материальным источником их существования. Кроме того, в отсутствие системы регламентации проституции, что вряд ли можно отнести к числу положительных последствий политики Советского государства в отношении этого вида городской девиантности, невозможно было установить длительность занятий сексуальным бизнесом. Профессионалки, как правило, занимаются своим ремеслом открыто а довольно продолжительное время. Вследствие этого они имеют стабильный социальный статус, окружение, образ жизни, что позволяет обществу прогнозировать рост их числа, выявлять связи с преступным миром и даже в какой-то мере предусмотреть возможную социальную реабилитацию. «Подсобницы», а именно они стали основной фигурой на улицах города в 20—30-е гг., несли черты проституирования в стабильные социально-профессиональные слои, что усиливало процесс маргинализации населения Ленинграда. Карательная, а не регламентирующая, как в царской России, политика Советского государства привела к тому, что проституция в социалистическом Ленинграде оказалась гораздо теснее, чем до революции и в странах Запада, связанной с преступным миром и иными девиациями — алкоголизмом, наркоманией, суицидом. Эта тенденция заметно усилилась в 30-е гг., когда торгующих собой женщин практически приравняли к уголовным элементам.
К концу 30-х гг., как привыкли провозглашать, в Советском Союзе проституцию якобы ликвидировали. Так может подумать и читатель этой книги, ведь ее повествование заканчивается примерно 1940 г. Но на самом деле все обстояло по-другому. Конечно, репрессии несколько уменьшили число женщин, прибегавших к улучшению своего материального положения с помощью торговли любовью. Не способствовали расцвету древнейшей профессии и тяготы Великой Отечественной войны, трудности послевоенных лет. Известно, что и в мире в целом размах проституции идет на спад в период глобальных катаклизмов социального порядка, войн и т. д., когда половые потребности населения сублимируются в иных формах, а иногда и просто угасают под влиянием тяжелых экономических условий. Но всегда существует определенный контингент населения, для которого нет ни войн, ни голода, и эти люди всегда в состоянии покупать женскую любовь. Во многом благодаря именно этому контингенту не оборвалась связующая нить между проститутками дореволюционного Петербурга, социалистического Ленинграда 20—30-х гг. и города в 80-е гг., когда пресса заговорила о появлении «ночных бабочек» на берегах Невы. Но факты наличия публичных женщин в 40—60-е гг. скрывались от общественности не менее тщательно, чем в 30-х гг. Совсем недавно в ЦГА Санкт-Петербурга оказались рассекреченными документы, свидетельствующие о существовании проституток даже в блокадном Ленинграде. Это списки женщин, которые обязаны были обслуживать офицеров. Своей очереди на обнародование ждут документы об институте продажной любви в 50-70-х гг. Но пока это дело будущего.
Однако даже сегодня на основе анализа феномена петербургской проституции всего лишь за столетний период — с 40-х гг. XIX в. до 40-х гг. XX в. — можно с уверенностью сказать, что властные структуры современной России должны с большим вниманием отнестись к историческому опыту установления взаимоотношений с институтом продажной любви. Совершенно очевидно, что наиболее эффективной и в то же время цивилизованной формой постепенного изживания проституции является регламентация, опирающаяся на четкое законодательство. Государство должно наконец признать этот вид сексуальной коммерции как весьма специфическое, но профессиональное ремесло, без которого, увы, общество пока не научилось обходиться. Вероятно, можно серьезно спорить о правомерности этого утверждения. Однако безусловным остается только одно: нелегальная, но, по сути, профессиональная проституция всегда будет находиться под контролем криминальных элементов, а скрытая, подсобная, — как язва, разъедать моральные устои общества.