– Чудесный человек! – улыбнулась администраторша из Москвы. – Это известный теле- и кинокритик Баринов, он совершенно бескорыстен.
– А с чего этот Баринов за Ланочку хлопотать стал? – не унималась Мама-Мила.
– Да он просто хотел нам с Надей помочь, – начала было Лана, но мать жестко оборвала ее:
– Тебя не спрашиваю, с тобой потом разговор будет.
– Эх, кабы вы знали Александра Евгеньевича, – всплеснула руками администраторша из Москвы, – у вас бы никаких сомнений не было.
В общем, в тот раз до конца не договорились.
Блудная дочь с администраторшей уехали обратно в Москву, Ланочке надо было участвовать в студийных съемках тех эпизодов, которые снимались не на Кубе, а в Москве.
Ланочка уехала, а Мама-Мила своего разрешения не дала. Категорически сказала, что пока этого ходатая, этого Баринова, сама не увидит, никуда Ланочка не поедет.
Тем более на Кубу.
– Вот такая вот у меня миссия, Люба, – сказал Баринов, опуская боковое стекло и впуская в машину необычайно жаркий для этих северных мест ветер, – еду объясняться с мамой моей юной протеже.
– Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом! – хмыкнула Люба, глядя на дорогу.
Они ехали по Мурманскому шоссе в сторону Всеволожска в Любином "форде".
– Это из Грибоедова, что ли? – улыбнулся Баринов. – У меня другая комиссия, быть мелкой протежейки ходатаем.
– Так или иначе, но пожилым мужчинам вечно приходится из-за молодых барышень страдать, – подытожила Люба.
– Пожилому? – ухмыльнулся Баринов, кося глаз на водителя, – мы с тобой одногодки, между прочим.
– Мужской век теперь короток, Саша, короче женского, – сказала Люба, – в России мужчины в среднем до пятидесяти пяти живут, а женщины до семидесяти пяти.
– Ой, не пугай, Любовь моя! Я и без твоих пугалок то инсульта, то инфаркта, то диабета, то простатита страшусь, а тебе, женщине чего бояться? Разве что морщин на лице или целлюлита на попке? А от этого ведь не умирают.
– И то правда, – согласилась Люба.
Встали в пробке.
Впереди был какой-то железнодорожный переезд.
– Так, а что у тебя за интерес-то во Всеволожске? – после продолжительной паузы спросил Баринов.
– На завод фордовский заеду, – не отрывая взгляда от стоявшей впереди машины, ответила Люба.
– Ой, не ври, – хмыкнул Баринов, – я вранье всегда носом чую, особенно бабье.
– А чем тебе моя версия не нравится? – улыбнулась Люба.
– А то, что на сервис на завод не ездят, для этого есть дилерские сервисные центры. Ты чего-то мне не договаривашь – Ну, хочу на мамочку этой твоей протежейки поглядеть, – призналась вдруг Люба.
– Да и тебя так давно не видала, соскучилась.
Машины впереди тронулись.
Люба отпустила педаль, и "фордик" резво побежал, как будто чуя, что едет на родину – к тому заводу, где два года назад его собрали из привезенных из-за границы деталей.
Они въезжали во Всеволожск.
Мила ждала этого московского критика.
Он еще накануне позвонил ей, и Мила назначила встречу в кафе, как раз на том самом Котовом поле, где когда-то начинала свою недолгую карьеру культработника.
Когда встречаются незнакомые друг другу мужчина и женщина, возникает какая-то обязательная неловкость.
И даже если эта встреча заведомо деловая, все равно, где-то в глубине души, не признаваясь в этом самому себе, каждый участник рандеву тщит себя надеждой, авось придет на свидание человек, из-за которого вся жизнь переменится!
Мила много раз заводила знакомства через Интернет. И после короткой переписки соглашалась на встречу. Здесь. В кафе на Котовом поле. Избалованные женским вниманием питерские женихи не всегда соглашались ехать во Всеволожск, капризничали, пытались выторговать смотрины поближе. Но Мила в таких случаях прекращала переписку. Если она ему интересна, то приедет и в Кириши, не то что во Всеволожск. А если он выпендривается и предлагает самой двигаться на Невский, то, скорее всего, с таким ничего не получится.
Впрочем, у Милы отчего-то не вытанцовывалось и с теми, кто приезжал на первое свидание во Всеволожск. То ли не везло Миле с женихами, то ли с ней самой было что-то не так, но личная жизнь у Милы никак не складывалась. Так и ходила красивая женщина одинокой-холостой. Да пару раз в неделю бегала на квартиру к подруге для короткого перепиха с Вовой Лубянским. Вот и вся ее личная жизнь.
Конечно, ей хотелось нормальных отношений, любви, семьи.
Она все еще на что-то надеялась.
Но годы шли, а ничего не менялось.
Вот теперь в кафе она ждала критика из Москвы.
Какой он из себя?
Наверное, строгий и высокомерный, как все эти столичные…