Уезжая, Баринов подарил Верочке книгу Хармса. Подарил и сказал на прощание:
– Ювачев – очень тонкий литературовед, в своих литературных анекдотах он выразил всю суть русской литературы. Вот, где бездна романтического благородства, индуцированного и от Байрона, и от Пушкина. Почитайте и поразмыслите, от кого индуцируется вся современная белиберда, от которой только звон в голове?
А учительнице Баринов посоветовал оценить Верочкино сочинение на пять с плюсом.
4.
Иван прошел кастинг заочно.
Он позвонил секретарше отца и попросил вписать его в сценарий.
Эмма не замедлила доложить о звонке шефу.
Борщанский сперва никак не отреагировал на эту инициативу сына, но потом, вспомнив разговор с Дульчанским, подумал, что включить сына в сценарий шоу – идея не совсем плохая.
Даже среди небожителей, таких как Дульчанский, бытует мнение, что призы благополучно распределяются между своими, так что впустив сына в программу и демонстративно не дав ему ни шиша, прокатив его мимо приза, он, Борщанский, развенчает великий миф.
Это была идея.
Борщанский снял трубку и, набрав номер помощника, велел вписать Ивана Борщанского в сценарий великого телешоу.
Выдержки из дневника участницы риэлити-шоу "Последняя девственница" Красной Шапочки.
Здесь и далее приводимые выдержки из дневников некоторых участников шоу подвергнуты незначительной литературной обработке издательством "Капитал-Марс".
Когда я увидела объяву о "Последней девственнице", то сразу поняла, что нужно эту тему хватать в свои хрупкие, нежные руки и держать со всей силой. Конечно, не так просто пройти кастинг. Здесь важно первое впечатление, которое ты на произведешь организаторов. Чтоб это качественно проделать, нужно выбрать точный стиль. Я вообще считаю, что в человеке главное – его стиль, это значит – его прикид, шмотки, прическа, макияж. Некоторые к стилю добавляют внутреннее содержание, типа, образ мысли, интересы и прочее… Что ж, у каждого свое представление. Ну, ещё, конечно, добавлялась специфика именно этого риэлити – девственность. Ну, это труда особого не составило, в наше время все можно купить, а уж тем более какую-то медицинскую справку.
Так вот, о прикиде – одела я штанцы в стиле панк, радикальные. Темно-темно-синего денима, с болотно-зеленой подкладкой и пиратскими черепушками на коленях. Они так качественно и сексапильно облипали там, где нужно, что вообще – класс! К ним туфли с высоченными каблуками, а самая фишка – футболочка с рукавами-фонариками, цветочным орнаментом из бисера, и децельным, но ярким и заметным рисуночком диснеевской утки. Вау! Это было нечто! С одной стороны – девочка, в полном смысле этого слова, с которой только хороводы вокруг елочки водить да попкорн в киношке лопать, а с другой – радикальная хот-штучка. То, что нужно! Пять с плюсом. И я, конечно же, не прогадала: когда зашла в кабинет, где проводили кастинг, я сразу заметила заинтересованные взгляды. Особенно у мужиков. Я эти взгляды и блеск в глазах очень хорошо знаю.
Перед камерой на пробах я тоже не стушевалась и правильно себя подала. Не мямлила ничего себе под нос, как некоторые. Была конкретна и обаятельна. Нужно было минуты три перед камерой что-нибудь изобразить. Я ничего особенно и не выдумывала, прочитала им "У Лукоморья дуб зеленый…" – единственное стихотворение, которое знаю. Получилось очень даже секси! Короче говоря, как я и была уверена сразу, меня взяли в проект. Абсолютно!
ГЛАВА 3
1.
Мария Витальевна считала себя женщиной-даром. Женщиной – божественным призом…
В этом она ощущала свое жертвенное предназначение.
Она – красивая и женственная – создана для того, чтобы ее завоевывали и получали.
А она бы покорно отдавалась победителю.
Но это было еще не все.
Мария Витальевна полагала себя жрицей любви и с юных лет, когда осознанно стала женщиной, решила для себя, что ей приятно отдаваться на любой сильный зов здоровой плоти.
У нее были и капитаны дальнего плавания, и герои Советского Союза – летчики-космонавты.
И ветераны гор Кадагара и Баграма… Сильные, смелые самцы… Но были у нее и академики, и лауреаты конкурса имени Чайковского… Мудрые ученые и талантливые мастера искусств.
Она не коллекционировала их. Она просто откликалась на их зов, полагая, что их сексуальность носит в себе первозданный заряд божественной энергии, потому что они – герои и мудрецы, они ходят рядом с Богом… А она, отдаваясь им, как бы омолаживается, прикасаясь к этому огню, к первозданной энергии примитивного зова Эроса… …
Отдаваться благородному юноше в его девятнадцать лет, когда разница в возрасте ровно вдвое, Мария Витальевна полагала занятием гигиенически полезным и процедурой, оказывающей на ее тело омолаживающий эффект.
Тогда, на корте в Крылатском, когда она познакомилась с Иваном, он сразу овладел ее помыслами, одним своим жадным взглядом вызвав ее встречное желание.
К своим тридцати девяти Мария Витальевна привыкла к раздевающим, вожделеющим ее взглядам и сразу оценивала и отсеивала, определяя одних как недостойных, а иных как вполне соответствующих.
Она ценила дерзких, которые не отводят взгляда.
Пусть даже это не богатый бизнесмен, имеющий недвижимость по Рублёвке. Пускай это простой водопроводчик, но если он осмелился оценивающе поглядеть на ее грудь, он не должен отводить взгляда, он не должен трусливо смущаться, если она поймала его взгляд, и если он не отвел, если он дерзок и смел, то почему бы не отдаться ему, пускай он не имеет "Мерседеса" и не может пригласить ее в дорогой бар в поселке Жуковка-два, расплачиваясь там по карте голден-виза… Она сама готова платить за мужчину, платиновые карточки и кабриолет "Мерседес" есть у нее самой!
Был бы мужчина дерзок! Был бы мужчина мужчиной!
У Марии Витальевны не было детей.
А теперь, в тридцать девять, заводить детей она полагала и вредным для здоровья, и даже опасным.
У нее не было сына, но, имея пристрастие ко всему сексуально-возбуждающему, Мария Витальевна любила разглядывать комикс-сериалы из самых непристойных разделов Интернета, где художники придумывали истории про красивых нестарых мамочек и их сексуально озабоченных подростков-сыновей.
Мария Витальевна могла часами разглядывать эти картинки и не находила в этих занятиях ничего непристойного. Ведь она – жрица любви. Вернее, она тело-приз.
Она… Она – тот узел вселенной, в котором выполняются заветные желания и скрытые мечты. Она – божий инструмент. Она – скрипка Страдивари. И она не должна лежать в футляре. Она должна играть в искусных и страстных руках музыканта.
Иван был ей сыном.
Он был ее самой заветной сексуальной фантазией.
Он был пылок и нежен.
Он был по-юношески неутомим и порою даже груб и неловок. Но это было именно то, что было нужно ей, тридцатидевятилетней женщине, у которой не было своего сына.
Муж Марии Витальевны был дипломат.
Вернее, он был не совсем дипломат.
Суть его службы была в том, что он назывался дипломатом.
Сергей Геннадиевич Макаров был генерал-майором.
Но Мария Витальевна ни разу не видела его в форме.
Она вообще редко видела своего мужа…
И это состояние, что она вообще-то мужняя жена, что она обеспечена, что она не должна думать о хлебе насущном, но в то же самое время она совершенно предоставлена сама себе в плане сексуальной свободы, – вполне устраивало ее.
Она догадывалась, что генерал все знает о ее похождениях.
Догадывалась и ни капельки не боялась.