По этой же причине такие схемы рисовали в глубине пещер, а не в чистом поле и не на песочке возле реки - чтобы не увидела потенциальная жертва. Раз в анимизме всё и все обладают сознанием, значит олень или буйвол, случайно увидя схему, будут знать о замысле охотников и постараются его нарушить. Охота окончится неудачей и племя останется голодным. Вот что кроется за пещерными рисунками!
- По поводу зачаточных религий есть другое мнение, - сказал я. - В неандертальских пещерах были найдены черепа медведей, установленные на некоем подобии алтаря...
Хэпшоу в ответ издал блеющий смешок.
- Нет, ну в самом деле, Артур! Этой глупости тоже предстоит отправится в унитаз. Во-первых, учёные, к сожалению, почти повсеместно заражены инерцией и шаблонностью мышления. Раз в нашей цивилизации нечто, похожее на алтарь, является алтарём, значет и в первобытном мире нечто, похожее на алтарь, непременно должно быть алтарём и ничем иным. Но как оно может быть алтарём, если алтари существуют только в религиях и больше нигде? Ещё раз повторяю, первобытный анимизм - это не религия, в нём нет богов, которым нужно поклоняться и приносить жертвы. Безликие силы не подвержены эмоциям, они бесстрастны и беспристрастны, они не радуются и не испытывают гнев, поэтому их не нужно умасливать и задабривать подношениями. Если вы пошли по полю в грозу и вас ударило молнией, это не значит, что вы рассердили небо и оно вам отмстило. Это лишь значит, что вы нежизнеспособный идиот, который сдуру попёрся куда-то в грозу. Электрическому потенциалу удобнее перейти из грозовых туч в землю через ваше тело, потому что оно единственное торчит на ровном поле. Если вас не будет, молния ударит в какое-нибудь животное или в дерево. По бессмысленно погибшим идиотам никто в первобытном мире не плачет, сгинули и ладно, так им, дурням бесполезным, и надо. Здешние охотники и воины не только абсолютные прагматики, они ещё и абсолютно безжалостные люди. Заметьте - не жестокие, а безжалостные, это разные вещи.
- Так а что про медвежьи черепа?
- Да это просто тренажёр для молодняка. Среди неандертальцев очень ценятся медвежьи клыки. Из них делают кое-какой домашний инструмент, ну и знаменитые ожерелья. И для того и для другого клыки нужно уметь аккуратно извлечь из медвежьей челюсти и постараться при этом не сломать. Это целая наука. У неандертальцев ведь нет клещей и плоскогубцев. Прежде, чем юноше доверяют выломать клыки у настоящего медведя, он тренируется на тренажёре. Охотник-наставник показывает ему на медвежьей черепушке как это правильно делать. Потому черепушка и стоит в отдельном, специальном месте - чтобы молодняк мог усесться перед ней и внимательно наблюдать за действиями наставника, запоминая каждое движение...
Вспыхнувший свет внезапно ударил по глазам, заставив нас зажмуриться.
- Химадзаки! - Хэпшоу, прикрывая глаза рукой, вслепую направился к Юичи. - Что там? В чём там было дело?
Когда я, часто-часто моргая, снова обрёл способность видеть, возле меня снова топтался Джуниор со своей гаденькой ухмылочкой.
- Хэпшоу любит болтать, - сказал он, - но в одном он прав, в первобытном мире во главу угла ставили произведение жизнеспособного потомства. Здесь ты не найдёшь ни геев, ни лесбух, ни чайлдфри и никаких других фриков вроде нашей эльфийской принцессы. Кстати, Гренкер, ты знал, что они жмакались и пёхались друг с другом - принцесса и тот, кто был до тебя, Пак Сунь-Вынь или как его там?
- Пак Чон-Джи его звали. И мне, если честно, плевать, кто с кем жмакался и пёхался. Мне на это плевать, как и на новые интерпретации Хэпшоу. Не больно-то они смахивают на правду. Абсолютные прагматики тратят время и вырезают статуэтки эталонных форм, чтобы показывать их юнцам, когда достаточно было бы показать любую зрелую женщину...
- Не-а, нифига. - Джуниор обернулся к теревшим глаза неандерталкам и без малейшего стеснения почесал у себя в паху. - Сколько, по-твоему, вот этой чувихе лет?
- Двадцать пять или двадцать семь, - приблизительно прикинул я.
Джуниор отстойно заржал нацелив на меня палец.
- А шестнадцать не хочешь? Вон той, которая на тридцатник с лишним выглядит, всего двадцать два, а той малышке вообще двенадцать. Ты забыл, где мы находимся, Гренкер? Здешние повседневные условия рано старят людей. Средняя продолжительность жизни всего двадцать пять - тридцать лет. Бабы начинают рожать с началом полового созревания, то есть лет с десяти. У них у всех повышенный гормональный уровень, так что в десять - одинадцать лет это уже полноценные бабы. А к тридцати они уже старухи, которые нянчат внуков...
Он замолчал и снова почесал промежность, не сводя хищного взгляда с одной неандертальской женщины. Несчастная прижималась лицом к стеклу и взирала на нас исподлобья.
- Чон-Хо, - обратился Джуниор к ИИ, - открой-ка мне эту клетку...
Он обернулся ко мне.
- Свали, Гренкер. Я тут собираюсь перепихнуться...
В этом был весь Джуниор. Каких бы умных фраз он ни нахватался от папаши, Хэпшоу или других учёных, в душе он всё равно оставался недалёкой агрессивной гориллой, способной лишь бычить, драться, жрать, гадить и трахаться.
После некоторого колебания Чон-Хо отомкнула магнитный замок. Джуниор открыл прозрачную дверцу и шагнул в вольер. Девушка заверещала и бросилась прочь от него.
Я развернулся и потопал в противоположном направлении, к Юичи и Хэпшоу. Химадзаки уже сложил инструмент в сумку.
- Спасибо, я справился один, - процедил он.
- Прости, - ответил я и обратился к Хэпшоу: - Вы так и не ответили, для чего здесь все эти неандерталки?
Хэпшоу неожиданно смутился.
- Ну... это... - он бросил взгляд мне за спину. - Вот... примерно для этого.
Я обернулся. Джуниор с приспущенными штанами уже повалил неандерталку на сено и входил в неё с утробным рыком, резкими движениями, словно и сам был первобытным зверем. Одной рукой он видимо зажимал девушке рот, во всяком случае ничего, кроме мычания она не издавала.
- Давайте побыстрее уйдём отсюда! - умоляюще произнёс Юичи и почти побежал к выходу из блока.