—Чикаго тоже. Оттуда я тоже кое-что помню, и еще пару других мест. Хотите, список составлю, чтоб вы распоряжались, куда мне можно, а куда нельзя?
—В Чикаго ты своего отца не убила. Постоять за себя ты смогла именно в Далласе. И по улицам шаталась, залитая кровью, со сломанной рукой и в шоке, ты именно там. И тебе было всего восемь.
—Помню. Меня это касалось впрямую.
—И ты годами подавляла эти воспоминания, пыталась, как могла, защититься от этого много лет продолжавшегося насилия. Тебя мучили кошмары.
—Теперь уже не мучают. Я справилась. Они прекратились. Почти совсем.
—А ты хоть на секунду задумалась, к чему может привести возвращение туда в таких вот обстоятельствах? Именно туда, в погоне за человеком, физически, сексуально, эмоционально насилующим детей, в точности как твой отец — тебя? Ты задумывалась, как это может повлиять на твою способность здраво мыслить и исполнять свою работу?
—Думаете, я сама хочу туда возвращаться? — Ева вспылила, словно из груди ее вырвался маленький фонтан гнева. — Я туда однажды уже возвращалась — на те улицы, даже на ту самую аллею, где меня нашли. Я через все это прошла и пообещала себе, что больше туда не вернусь. Он мертв, и тут тоже, — Ева указала себе на висок. — И я не знаю, не вернется ли он, если я вернусь туда. Бог свидетель, я не хочу снова его видеть, чтобы он опять был у меня в голове. И что я, по-вашему, должна сделать? Дать ей умереть просто потому, что я боюсь его, боюсь всего этого?
—Нет, — теперь голос Миры был спокоен. — По-моему, ты должна лететь туда, сделать свою работу, найти его и остановить.
—Так вы что, просто хотели, чтобы я сначала все это вам вывалила?
—Именно. Ева, я за тебя волнуюсь. Ты значишь для меня гораздо больше, чем любой из моих пациентов. Я волнуюсь за тебя как за собственного ребенка — и полностью отдаю себе отчет в том, что временами это чувство может делать и делает наше общение затруднительным.
Она вздохнула, печально и горько одновременно.
—Для матери всегда главное — защитить своего ребенка. Она также должна уметь его отпустить, но не раньше, чем удостоверится, что он к этому готов. Нельзя быть готовой, если не можешь признаться самой себе и мне во всех этих страхах и сомнениях. Теперь я могу тебя отпустить, даже если в глубине души отпускать не хочу.
—Я не хочу туда ехать, — даже сказанные шепотом, слова резали ей горло как гвозди. — Но если не поеду, не смогу дальше жить.
—Я знаю. Макквин постарается использовать все, что он знает о твоем детстве, чтобы причинить тебе боль. Он будет пытаться манипулировать тобой, выискивать, где твои самые больные места. Пообещай, что позвонишь, если тебе потребуется моя помощь.
Ева вернулась в кресло, откуда, не помня себя, вскочила в предельном волнении.
—Мне в жизни иногда тяжело от того, что вместо воспоминаний о матери и отце у меня — сплошная боль и извращение. Она меня ненавидела. Это главное, чем она мне запомнилась. То, с какой ненавистью она на меня глядела. Так что я не знаю, как нужно правильно реагировать на, ну, не знаю, настоящую материнскую любовь и поддержку.
—Я понимаю. Мы можем обсудить это потом, когда ты будешь к этому готова, — сказала Мира и положила ладонь Еве на руку. — Пообещай мне, что позвонишь, если тебе потребуется моя помощь.
—Позвоню, обещаю.
Мира встала, но пойдя к двери, остановилась.
—Ты теперь сильней, чем была тогда. Но ты всегда была сильной. Ты теперь умней, чем была тогда, но ты всегда была умна. В тебе есть больше, потому что ты научилась больше отдавать и принимать. Ты за эти двенадцать лет изменилась. Он — нет. Воспользуйся этим, — проговорила она и отворила дверь, впуская Уитни. — Майор, я считаю, лейтенант Даллас готова приступить к этому заданию.
—Выбор за вами, лейтенант, — сказал он.
—Сэр, вы же знаете, я его уже сделала.
—Хорошо. Лейтенант Риккио допустил вас до расследования и разрешил взять с собой еще одного из вашей команды на ваш выбор. Если хотите взять Пибоди, я распоряжусь.
—Сэр, Пибоди нужна мне здесь. Она изучала дело и уже нашла данные на напарницу. К тому же у нее под стражей соучастник Макквина, которыйможет дать нам дополнительные сведения. Я хочу, чтобы она осталась здесь в качестве основного следователя по этому делу.
—Как угодно.
—Я сообщу ей все эти новости. С собой я хотела бы взять в качестве гражданского эксперта-консультанта Рорка, если он сможет.
—Сделайте все так, как сочтете наилучшим, и сообщите, когда вылетите, — сказал Уитни и, вынув из кармана диск, протянул его Еве. — Здесь данные на лейтенанта Риккио, детектива Джонс и прочих детективов и офицеров, с кем вам, вероятнее всего, придется работать.
—Спасибо, сэр. Это очень... предусмотрительно.
—Я своих копов знаю, — просто сказал он, — а вам это сэкономит время. Удачной охоты, лейтенант.
_________
Ева поспешила в свой отдел. Время все обдумать и спланировать будет и в самолете, но сейчас нужно было действовать быстро.
Пибоди она нашла стоящей у торговых автоматов при входе в «загон». Та с сомнением разглядывала предложенное ей на выбор.
—Пибоди, за мной, — скомандовала Ева и, не задерживаясь, прошла в свой кабинет.
—Стиббл ждет. Я просто собиралась что-нибудь перекусить, а потом...
—Позже перекусишь. Макквин в Далласе. Вчера он похитил Мелинду Джонс, одну из своих бывших жертв.
—Она жива?
—Предположительно. Он оставил сообщение для ее сестры. Зовет меня туда, поиграть с ним.
—В... — Пибоди осеклась, захлопнула дверь. — Он что, знает?..
—Неясно,— отрывисто ответила Ева, собирая бумаги в коробку. — Я вылетаю сию секунду.
—Хочешь сказать, мы вылетаем?
—Нет. Ты нужна мне здесь. Разберешься со Стибблом. Выжми из него все до последней капли. Продолжай работать по сестре Сьюзен, найди на нее все, что сможешь. Она в Далласе. Должна была все подготовить для Макквина. У них где-то там место, достаточно уединенное, чтоб держать заложника. У нее самой — отдельная квартира, где-то неподалеку. Подключи Бакстера и Трухарта. Понадобятся еще люди — звони, я все устрою.
—Одна ты туда не поедешь, — возмутилась Пибоди, загораживая собой дверь.
—Детектив Пибоди, вам неясен приказ? — Ева удивленно приподняла бровь.
—Даллас, вот не надо. Не надо мне этих твоих психологических атак. Это же ловушка! К тому же там. Так, где... в общем, там.
—Я знаю, где это, и уж конечно, догадываюсь, что он готовил мне ловушку. Но он захочет потянуть время, поиграть со мной. В этом его просчет.
Но Пибоди скрестила руки на груди и расставила ноги.
—Я еду с тобой.
—Пибоди, я знаю, что ты пыталась заниматься рукопашным боем, но я тебя за пять секунд уделаю, произнесла она и вздохнула, видя, что та лишь еще решительней на нее уставилась.
«Сначала Мира, — подумала Ева, — теперь она».
—Если я не в состоянии за себя постоять, мне в управлении не место.
—Не о том речь, — ответила Пибоди. — Это совсем другое дело.
—Каждое дело — совсем другое, и над каждым мы работаем по-своему. Но работаем, делаем свою работу и идем на риск, если она этого требует. Вот и все.
Ева прикинула, не отпихнуть ли ей просто-напросто Пибоди с дороги, но передумала. Идея унизить подобным образом напарника не только оставила неприятный осадок, но к тому же Пибоди ей была нужна на коне, уверенная в себе и с ясной головой.
И помимо всего этого, ей просто не хватило бы духу в ответ на беспокойство так вот плюнуть в душу своему другу.
—Я сейчас позвоню Рорку, спрошу, не найдет ли он время поехать со мной консультантом. Уитни с начальством в Далласе уже все обсудил. Пибоди, не спорь. Мне надо ехать и надо знать, что ты здесь в состоянии принять на себя расследование.