Все — от его походки до его тела — изменилось. Военно-морская форма обтягивает его крепко сложенный каркас, рекламируя каждую его модификацию. Его иссиня-черные волосы отросли от мальчишеской стрижки в старших классах. На его потрясающем лице появились жесткие черты, а сильная челюсть сжата — молчаливое признание того, что его жизнь не была сказкой после нашего разрыва.
Этот знакомый и одновременно незнакомый мужчина больше не смотрит на меня с любовью. Это ненависть. Чистая, незамутненная ненависть.
Гейдж Перри — офицер Гейдж Перри — возвышается над моей маленькой фигурой, как высотка, когда он доходит до меня.
— Что… что ты здесь делаешь? — заикаюсь я. Чертова пятерка. Я даже не могу сформировать полное предложение без провала.
Не дай ему почувствовать твою нервозность.
Выражение его лица меняется с ненавистного на выигрышное, как у парня, который выиграл в лотерею.
— О, маленькое исчадье ада, ты не слышала новостей? Я переехал домой. Разочарована, что ты не была моим первым звонком?
О, да, все еще ненавидит мою задницу.
— Почему мне никто не сказал? — Это вопрос скорее к себе, чем к нему.
— С чего бы это? — Его голос глубокий, резкий, как кинжалы, вонзающиеся в мою грудь. — То, чем я занимаюсь, не твое дело, Лорен? Ты ясно дала это понять много лет назад. — Наш зрительный контакт прерывается, когда он бросает взгляд на Ронни и указывает на меня. — Это твой поджигатель?
Ронни надувает грудь.
— Я полагаю, что пожар начался в ее квартире.
Внимание Гейджа снова переключается на меня.
— Это правда?
Я не могу остановить себя от того, чтобы закатить глаза.
— Это не значит, что я там играла в бойскаута. Я понятия не имею, как это произошло. — Мой голос повышается, когда до меня доходит реальность неприятностей, в которые я могу попасть. Теперь я начинаю психовать. — Меня даже не было дома!
— Она неделями домогалась меня, чтобы я расторг ее договор аренды, — вклинивается Ронни, кивая с каждым лживым словом.
— Это значит, что я думала, что сжечь это место — лучший вариант? — Я машу пальцем в сторону Ронни. — Если ты не заметил, лжец, мои вещи тоже сгорели. Мне было бы проще выписать чек на несколько тысяч баксов, чем потерять все свое имущество.
Гейдж бросил взгляд в сторону своего школьного лучшего друга, а теперь, надо полагать, партнера, Кайла.
— Я думаю, она виновна. А ты?
Кайл развлекательно улыбается и сужает свои зеленые глаза на меня. Он сопредседатель моего клуба ненависти.
— Я согласен с тобой, партнер.
— Я отведу ее на допрос, — говорит им Гейдж. — Я знаю по личному опыту, что ей нравится смотреть, как горит дерьмо. — Его внимание снова переключается на меня, предупреждая, что меня ждет адская поездка. — Она эксперт по уничтожению дерьма.
Ронни потирает руки.
— Ценю это, офицер.
— Вы, должно быть, шутите, — кричу я, когда Гейдж достает наручники из нержавеющей стали с пояса. — Наручники, серьезно?
Его веселье исчезло, сменившись взглядом холодного и расчетливого человека.
Он делает шаг ближе.
— Повернитесь. Я зачитаю вам ваши права.
Я насмехаюсь:
— Ни за что на свете.
Он вопросительно смотрит на Кайла.
— Может, добавить к ее обвинениям отказ сотрудничать?
— Будь ты проклят, — шиплю я, мой живот сводит, пока я делаю то, что мне сказали. Наручники холодные, когда Гейдж медленно затягивает их вокруг моих запястий. — Я так понимаю, ты все еще ненавидишь меня.
Мурашки пробегают по позвоночнику, когда твердая стена его груди прижимается к моей спине, и он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо, его губы скользят по мочке:
— Я буду ненавидеть тебя до самой смерти. — Он берет меня за плечо, разворачивает и рывком направляет вперед. — Кайл, возьми показания у хозяина дома. Мне лучше уйти, чтобы мы могли доставить эту пироманку в участок, пока она не натворила еще больше бед.
Кайл усмехается, отдавая честь.
— Конечно.
Я бросаю все известные человеку ругательства и чуть не спотыкаюсь о собственные ноги, пока он ведет меня к своей машине.
— Ты уверен, что сможешь остаться наедине с таким преступником?
Резкий смех вырывается из его горла.
— О, я прекрасно справлюсь с тобой, милая.
Все внимание приковано ко мне во время моего ругательства. Гейдж открывает заднюю дверь одной рукой, толкает мою голову вниз, чтобы я могла проскользнуть внутрь, не ударившись о нее, и захлопывает дверь перед моим носом. Я оглядываю своих зрителей, их телефоны записывают мой эпизод, и поворачиваюсь на сиденье, которое должно было быть сделано из того же материала, что и машина моей детской мечты Барби.