— Не подскажите, где сейчас моя мама?
Через минуту я уже была у нее в кабинете.
— Знаете, что она спросила, когда увидела меня, Доктор?
— Боюсь представить…
— “Вам что-то нужно”? “Вы кого-то ищете”?
Я молча развернулась и направилась на выход. Я не могла контролировать эмоции. Поток слез и соплей, который никак не остановить, вырвался наружу.
— Прошла минута, примерно. Уборщица тоже успела меня забыть. В тот день я потеряла семью, дом, а потом, как оказалось, еще и всех друзей. Меня в одночасье забыли все, кто знал меня до этого…
Я направилась прямо в ближайшее отделение порядка. Я сказала, что мои родители забыли меня и не пускают домой. Мне тогда было четырнадцать.
— Это какой-то розыгрыш? — первое, что спросил у заплаканной маленькой девочки добрый дядя-офицер.
Конечно, я тогда не смогла ничего ответить. Я закрыла глаза руками и начала плакать пуще прежнего. Я хотела, чтобы все это наконец прекратилось, но…
Меня отвезли домой. Дверь открыл мой папа. Он совершенно не понимал, что происходит. Я снова видела этот взгляд…
— Он успел забыть меня еще раз… Он уже не помнил, что успел прогнать меня…
Я все рвалась показать сотрудникам наши совместные фото, но тут я поняла ужасное.
— Они тоже ничего не видели, Доктор. Я думаю, вы понимаете, где я встречала новый день.
— Да, понимаю. Я читал твою историю… — задумчиво продолжал тот.
— Вот уже пятнадцать лет я кочую по разным психиатрическим учреждениям и пытаюсь доказать, что я здорова. Почему, Доктор? Почему мне никто не верит?
— Все просто, дорогая Чи. Ты действительно не здорова, — это я и пытаюсь тебе донести. Ты представляешь одних людей за других. Ты ошибочно полагаешь, что люди, которые тебя прежде не видели, — твои близкие.
— Я никогда этого не приму…
— Как ты тогда объяснишь, что ты находишься здесь, Чи? В психиатрической лечебнице имени мистера Тосакана номер один? Ты же помнишь, что нужно для того, чтобы стать нашим пациентом? Как за тебя могли внести многомиллионную сумму те люди, которые тебя даже не знают?
Девочка послушно продолжала сидеть на мягком стульчике. Она закрыла глаза, опустила голову и ничего более не говорила. Она не знала, что надо говорить.
— Думаю, на сегодня можно заканчивать. Ты как, согласна, Чи?
Та молча кивнула.
— Следующую запись.
— Все чаще нам попадаются истории, подтверждающие…
— Подтверждающие что, агент Саймон?
— У некоторых объектов способности проявлялись еще до нулевого инцидента…
— Так, посмотри на меня, Саймон. — твердо сказал второй, не отрывая глаз от собеседника, — Это очень опасные мысли, слышишь меня? Все устроено так, как сказали Вышестоящие. Мы работаем по тем правилам, что они нам установили. Мы принимаем те законы, которые они создали. Не подвергай себя лишнему, Саймон. Не заставляй корректировать твою память…
— Я понимаю. Извините.
— Следующую запись.
Я просто хочу, чтобы все было так, как прежде. Я хочу, чтобы у меня была моя семья, были люди, которые меня любят. Друзья, просто знакомые. Я хочу, чтобы у меня было все то, что есть у всех остальных обычных людей. Таких же обычных, как я сама.
На секунду мне показалось, что за окном во всю бушует буря. Странно, но погода там была, как всегда, — прекрасная.
Временами я думаю о том, чтобы сбежать. Просто сбежать и найти себе друзей. Сбежать и притворится, что ничего до этого всего не было. Притворится, что жизнь моя не была потеряна.
Но я не настолько глупая. За этими стенами — бесконечно много других стен. Совершенная система не утратит контроль. Она создана, чтобы идеально точно выставлять всем и каждому ярлыки, чтобы было проще их идентифицировать. Если я убегу, если я пойду против контроля, — ярлык я получу не самый хороший. Спокойной жизни мне не видать, не скрыться мне нигде. Друзей не найти. Семью не вернуть.
Хоть я и выгляжу слабой маленькой девочкой, — я сильная. Не смотря на все, — я все выдержу. Я не сумасшедшая. Я не стану сумасшедшей. Я все преодолею. Когда-нибудь это все должно закончиться. И даже, если мне суждено умереть в четырех белых стенах, остаться никем, — я не сломаюсь. Я не сдамся…
— Я…
— Чи?
— А? — та вздрогнула, потому как не ожидала, что сзади кто-то был.
— У тебя все хорошо?
— Ты… меня помнишь?
— А должен был забыть?
— Мы не так часто видимся…
— Да что ты! Каждый день на общем собрании — не так часто?
Раньше мне казалось, что из всех, кто был в этой лечебнице, меня никогда не забывал только сам Доктор. Персонал забывал меня, но, почему-то, вспоминал. Через время, но вспоминал. Иногда мне кажется, что я могу этим управлять. Мне кажется, если я вернусь домой, то смогу сделать так, чтобы они вновь меня узнали…
Я вижу его взгляд. Ему хочется верить. Не думаю, что он меня обидит. Я редко разговариваю с кем-то другим, кроме Доктора. На общих собраниях я предпочитаю слушать других. Я уже привыкла, что всем на меня плевать… Не то, чтобы они виноваты. Все дело во мне. Это все я…
— Не хочешь сходить в столовую? Можем съесть что-нибудь вместе, поговорить…
Почему у него такая аккуратная прическа, как будто только вчера над ним поработал профессиональный парикмахер? Волосы закрывают уши. Глаза изумрудного цвета заставляют верить. Его образ внушает доверие. Он как… Магнит? Почему я раньше не замечала, что он такой притягательный?
— Да, давай…
— Отлично! Пойдем тогда, а то я вижу, как ты грустишь и мне самому становится не по себе!
Чи молча улыбнулась.
— Ты хоть помнишь, как меня зовут?
На самом большом экране несколькими цветами перелились сразу несколько полос.
Два человека, сидящие перед ним, беззвучно шевелили губами, пока один из них, что сидел чуть ближе, не сказал:
— Я правильно все вижу?
Одна ровная синяя полоса на экране перевернулась, изменила цвет, стала ползти вниз.
— Майкл Сэллер? Значит, это ваш вердикт?
— Из всех записей — он последний, кто с ней контактировал. Как по мне, тут все очевидно. Не стоит тратить время попусту. Следует немедленно доложить Вышестоящим, что проект можно оставлять открытым.
— У нас есть еще семьдесят часов…
— Агент Саймон. — повысив голос, сказал второй.
— Второй. — спокойно ответил тот.
— Вы действительно хотите лишиться содержимого вашей головы, как наш дорогой спецагент Карма?
— Нет, не хочу.
— Замечательно. Дело закрыто. Я отчетливо вижу целую картину, агент Саймон.
— Я не сомневаюсь, второй…
Картина вновь вернула себе все краски, преобразившись из застывшей черно-белой в живую радужную.
Персонажи ожили.
Сцена вновь озарилась яркими огнями.
— Кто?! Кто мог это сделать!? — вскипел Доктор, накидывая на себя рабочую униформу в два часа ночи.
Луна без помех смотрела через безоблачную платформу на копошащихся под ней тараканов.
Этой ночью никому не удалось хорошенько выспаться.
Все пациенты были в своих палатах. Все, кроме одного.
Маленькая Чи лежала мертвая на полу в уборной.
Ее тело было покрыто сильными ожогами.
В раскрытых глазах застыло искреннее удивление.