Скользнув немного шершавой, но вместе с тем мягкой ладонью по её животу, он стал постепенно опускать пальцы ниже. Сакура лукаво улыбнулась, понимая, чего хотел Учиха, — сейчас она жаждала того же самого. Немного приподняв бёдра, мужчина провёл пальцами по промежности девушки. Горячая, уже довольно мокрая после столь простых ласк — совсем немного просочилось прямо сквозь шорты. Вся эта пошлость, что засела в голове Учихи, не желала выходить: выдохнув, он принялся активнее двигать пальцами вдоль промежности девушки, сосредотачивая движения на чувствительном клиторе. И вся она, весь её образ внезапно предстал перед Саске таким пошлым, но вместе с тем, казалось, и жутко невинным: влажные от чужой слюны пухлые губы, спутанные коралловые волосы, в которые она зарывалась пальцами, а после проводила по простыне, сминая её в складки; другая её рука находилась около груди, и Сакура заметно сдерживалась, чтобы не сжать её, как сжимал Саске, и не принести себе ещё больше удовольствия. Однако у неё не получалось — её тонкие ладони не могли заменить сильные и мужественные руки Учихи. Усмехнувшись, он, заметив её состояние, наклонился, поцеловав Сакуру в шею. Широкая ладонь накрыла её грудь, чувствуя, как во внутреннюю сторону упёрся возбуждённый сосок, и Саске выдохнул, принявшись ритмично сжимать часть тела кончиками пальцев — нежно, аккуратно, осторожно, чтобы не принести ей боль.
— Только вот после ты будешь об этом жалеть, — заметил Саске, немного печально вздохнув.
Снова в его глазах эта горечь, и точно такая же — в глазах Сакуры: их чувства были как на ладони и отражались в расширенных от желания зрачках друг друга.
— Но это будет после, — лукаво приподняла бровь девушка, подмигнув и улыбнувшись Учихе.
«Справедливо», — подумал про себя Саске, и на губах его заиграла загадочная улыбка. Наверное, он хотел бы о многом рассказать ей, многим поделиться, только что-то его от этого удерживало: он тяжело вздыхал, опуская глаза, и Сакура прикусила нижнюю губу с внутренней стороны — неужели он на этом остановится? Судя по всему, Учиха тоже об этом думал, но принялся стаскивать футболку с Сакуры. Счастливо улыбнувшись, она приподнялась, чтобы ему было удобнее, и тут же, когда он освободил горячее тело от тонкой ткани, прислонила его к себе, обхватив руками за плечи. Она впивалась в них, оставляя ногтями следы полумесяцев, и тут же горячо выдыхала на сильную шею.
Пожалуй, Сакура понимала, что всё потом будет так, как у них было раньше, но она не станет об этом жалеть. Ни за что. Даже если намекнула Саске на это.
Улыбнувшись, она прикусила бархатную кожу мужской шеи, мгновенно выдохнув на неё и поспешив провести языком по свежему засосу. Пусть все видят, чем он занимался, после того как она притащила его к себе в квартиру. Пусть все знают об их чувствах друг к другу. Пусть все думают о том, что они не просто друзья. Впрочем, Сакура уже сама была склонна так думать.
Рывками он принялся освобождать её тело от коротких трикотажных шорт, стягивая их вместе с нижним бельём, и стоило только Сакуре опустить глаза и провести ладонью по его телу, закончив свой путь прямо в области паха, как она испуганно сглотнула, — она и догадаться не могла о том, насколько сильным было желание мужчины. Усмехнувшись, она нервно провела пальцами обратно, стараясь не расцарапать бледную кожу и не сжимать так сильно каждую мышцу на его торсе под разгорячённой кожей.
Саске наклонился, оставляя за её ушком короткие поцелуи, — страсть он снова сменил на нежность, да ещё и настолько умело, что Сакура полностью расслабилась. Отвернув голову в сторону, она сжала его предплечья — так было спокойнее, да и ощущение мышц под пальцами дарило какую-то дополнительную уверенность в том, что всё будет хорошо, и защиту. Несмотря на то, что она так хотела его, она боялась новых ощущений. Неуверенно посмотрев на него, тяжело выдохнула — звон ремня послышался внезапно, громом среди ясного неба, и Сакура постаралась слегка сжать коленки, чтобы скрыться от стыда, внезапно захватившего её тело вместе со страстью к нему.
Сакура только наблюдала за тем, как он освобождал собственное тело от оставшейся одежды. Как-то было приятно за ним наблюдать: хоть она и стыдливо отвела потом глаза, ей это нравилось — прикусив нижнюю губу, девушка зарылась одной рукой в волосы — пусть он сделает это быстрее. Хотелось теснее и ближе чувствовать его рядом. Однако от того, что он выпрямился на коленках, снимая бриджи, стало внезапно так неприятно и прохладно: то ли от того, что дул ветерок, то ли потому, что её кожа настолько привыкла к его прикосновениям, горячим и чувственным.
Едва он снова оказался на ней, тяжело дыша и целуя в шею, девушка выгнулась навстречу, так что набухшие соски упёрлись в сильную грудь. Девичьи ладони снова принялись исследовать широкую мужскую спину, принявшись кончиками пальцев оставлять известные только им незаметные и невесомые узоры. Саске выдохнул — уткнувшись носом в её ароматно пахнущую шею, которая всё ещё источала запах геля для душа, закрыл глаза: головка еле ощутимо коснулась влажной промежности. Вздрогнув, Сакура выдохнула, немного отстранив его от себя и опустив глаза. Почему ей было так стыдно перед своим другом за то, что она так близко к нему? Усмехнувшись собственной логике, она закрыла глаза, в ожидании откинувшись на подушки. Крупная головка раздвигала стенки узкого влагалища, медленно и осторожно протискиваясь дальше.
Сакура невольно засмотрелась на Учиху: она изучала взглядом его глаза, немного прикрытые в наслаждении, чёрные брови, мужественные скулы и прямой нос, слегка приоткрытые пухлые губы, порозовевшие от порядочных покусываний и весьма жёстких поцелуев. Не выдержав, девушка притянула его к себе, вновь поцеловала в жаждущие поцелуев уста. Он, казалось, и сам этого хотел — Учиха не думал отстраняться, уперевшись ладонями по обе стороны от Сакуры и продвигаясь внутрь постепенно, не торопясь.
— Можешь сильнее… — еле слышно прошептала девушка на его губы, отстранившись.
Внизу животов обоих скапливался такой ком, что невольно оба тихо постанывали, хотя даже не дотрагивались друг друга. Наконец он принялся двигаться, оперевшись уже локтями по обе стороны от девушки. Такие беспорядочные привычные стоны, которые ей так нравилось слушать от него, глубокие, заметно мужские, хриплые. Он сдерживал себя — это было видно, несмотря на то что Сакура и подбодрила его. Постепенно толчки увеличивали свою силу, и он принимался двигаться быстрее, но тут же снова снижал скорость движений, будто стараясь себя вразумить.
Наклонившись, он стал целовать её груди — покусывал соски, тут же ласково проводил по ним вокруг языком, словно извиняясь за собственную резкость. И Сакура поддавалась ему: тело изгибалось, будто она им даже не владела, и из горла вырывались хриплые постанывания. Ей так хотелось быть ближе к нему, буквально вжиматься в его стройный торс, обвивать его ногами, спускаться ногтями к пояснице и обратно, оставляя за собой тонкие красные полосы, глубокие и кровоточащие. Она едва не сломала ноготь: вскрикнув при очередном резком движении, Сакура обмякла, расслабившись на кровати и устало откинувшись на неё. Перед глазами мелькали вспышки, едва она их открывала, а низ живота судорожно пульсировал. Влагалище периодически импульсивно сжимало член, глубже принимая его в себя, и Сакура откинула голову в сторону, застонав.
Как они оба дошли до такого? В голове вертелась только эта мысль, но сразу же была перекрыта его поцелуями — беспорядочными, горячими, влажными — и резкими движениями внутрь. Он двигался уже отрывисто, быстро, но иногда сбавлял темп — будто знал, что ей приятно, и стремился растянуть удовольствие.
Наконец он замедлился, и Сакура ощутила, как член внутри мелко пульсирует. Становилось нестерпимо хорошо только от того, что он судорожно и крепко прижал её к себе, уткнулся в шею, издав последний глубокий стон, с которым смешалось её имя, и расслабился, откинувшись вместе с девушкой на кровать. Очевидно, ему было так же хорошо, как и ей: голова кружилась так, что картинка комнаты терялась. Выдохнув, Сакура поспешила убрать с его лица влажные волосы.