Саске же отрицательно покачал головой: слышать эти слова, птицей сорвавшиеся с её чуть припухших после поцелуев губ, было невыносимо. Казалось, она готова была поставить на себе клеймо. И ему привиделось, или на её изумрудные, немного горящие, сверкающие, будто росинки на траве, глаза навернулись слёзы?
— Ты, пожалуй, самый лучший вариант, — он прижал её к себе, стараясь утешить, и, немного подсадив повыше, отправился в спальню.
От неожиданности Сакура ахнула, вцепившись ноготками в широкие плечи. Оставила полумесяцы, которые тут же налились красным, и от этого ей было больно за него: несмотря на острое ощущение от её рук в плечах, он даже не поморщился, перенеся это. Ей было невыносимо тяжело: казалось, что всё это сон. Вероятно, Сакура не хотела просыпаться: обняв его за шею и обхватив стройными ногами узкие бёдра, теснее прижалась к мужчине. Она буквально чувствовала, с какой лёгкостью Учиха нёс её, и это льстило Сакуре: закусив нижнюю губу, она лукаво прищурилась, посмотрев в сторону.
— Я так не думаю, Саске. Я ведь стерва… — вздохнув, возразила она, тут же погрустнев.
Учиху это задело ещё больше: осторожно опустив её на кровать, он расположился сверху так же аккуратно, словно боясь испугать её или навредить. То и дело Сакура смотрела на него большими зелёными глазами, а иногда отводила их, словно боялась его реакции, а она и вовсе могла бы быть непредсказуемой.
— Неправда, не говори так, — он с возмущением посмотрел на неё, поцеловав осторожно в переносицу. — Ты, пожалуй, самая лучшая девушка. Я говорю это не потому, что хочу тебя утешить.
Он усмехнулся, снова прислонившись лбом ко лбу девушки. Сакура же опустила глаза, немного смутившись: всё же она понимала, что была относительно права — ей ни в коем случае не хотелось мучить Саске, но почему-то и отпустить его тоже не было сил и возможности: казалось, что какая-то частичка внутри попросту расколется или оторвётся насовсем, так что приделать её обратно не будет возможности. Снова улыбнувшись, она прикрыла глаза — хотелось полностью раствориться в его руках. Тем временем его широкая ладонь легла сверху, на внутреннюю часть ладони девушки. Руку она согнула в локте, так что оказалась практически прижата к кровати сильным телом. Постепенно он сплетал длинные пальцы с её, аккуратными и тонкими.
— Но хорошая девушка не может кинуть парня после первой ночи, — заметила она, стараясь не засмеяться.
То ли его прикосновения были щекочущими, то ли смех вызывало то, что она сказала, но она практически не могла успокоиться и пришла в себя только тогда, когда он, замечая эту ласковую, но вместе с тем озорную улыбку на её губах, вновь наклонился, принимаясь целовать в нижнюю. Он начинал нежно, будто стараясь сделать так, чтобы она сама разомкнула пухлые девичьи губы, и ему это удалось: приоткрыв рот, девушка издала тихий стон, не выдержав, — слишком притягательными были его прикосновения. Она даже не хотела думать о том, насколько они чувствительные: ресницы сами собой стали подрагивать, а дыхание участилось. Казалось, и стройные ноги сами собой обхватили талию мужчины, ближе притягивая его к себе.
— Ну, ты первая такая, — усмехнувшись, Учиха отстранился, принимаясь аккуратными движениями перебирать густые, длинные волосы.
Он хотел зарываться в них не только пальцами, но и носом, и в этом ему точно ничего не могло помешать. Наклонившись ещё ниже, прямо к аккуратному, чувствительному уху девушки, он принялся втягивать ароматный запах волос кончиком носа. Сакура задрожала, слыша, как он тяжело дышал прямо ей на ухо, и от этого снова закусила губу, только изнутри, — так она пыталась сдержать все свои эмоции. Запах, который источала её кожа, сводил с ума, и только от этого появлялись мурашки по всему телу, срываясь с одного места на другое, с другого — на третье, останавливаясь на самых кончиках длинных пальцев. От истомы и желания они стали нещадно ныть, словно что-то оттягивало их длинными, жёсткими щипцами. Но эти ощущения были приятными — точно такими же, как и пульсация внизу живота.
— Не говори, что ты стерва. Ты ещё не видела стерв, — совсем еле заметно покачав головой, мужчина едва ощутимо прикоснулся губами к мочке ушка.
Не выдержав, Сакура снова сорвалась на лёгкий стон, прикрыв глаза, и тонкие руки, будто обернувшись стеблями, поспешили обвить шею Учихи, теснее притягивая его к себе. Хотелось с ним слиться воедино — неважно, чем это могло кончиться. Неважно, что он скажет на следующий день. Не имело значения и то, что он снова наверняка завтра уйдёт, а после притворится, что ничего не было. Впрочем, не сама ли Сакура так делала?
Однако сейчас обоих больше ничего не волновало: снова склонившись, мужчина поспешил поцеловать Сакуру в шею, и от неожиданности она звонко ахнула, вцепившись кончиками пальцев в широкие плечи. Постепенно она стала переползать ладонями по его сильной спине, скатываясь по каждому позвонку, будто поднимаясь с одного и спускаясь с него к следующему. С губ сорвался очередной выдох: Учиха довольно грубо прикусил шею девушки, оставляя на ней очередные засосы. И куда только стала деваться нежность, которую он ей адресовывал не так давно?
Тяжело дыша, он наклонился ниже, к острым ключицам. Горячие прикосновения кончика языка заставили вернуться к реальности, а короткий укус вместе с оттягиванием бледной тонкой кожи — и вовсе сорваться на очередной стон. Повернув голову набок, она переместила ладони на его голову, зарывшись в растрёпанных волосах. Из горла вырывалось тяжёлое и частое дыхание, и восстановить его, как и прекратить нытьё внизу живота, Сакура уже не могла. Учиха, немного выпрямившись, стал аккуратно, через голову, стягивать с неё свободную футболку, которая принадлежала когда-то ему — мужчина не ошибся: он подписал её на вороте, когда учился в университете, чтобы не спутать с другими.
Вновь чувство ностальгии. Улыбнувшись еле заметно, он жадно, будто никогда ему прежде и не приходилось этого делать, наклонился к груди девушки, мгновенно стиснув её в широких ладонях. Сразу же раздалось тихое шипение. Слегка стиснув зубы, Учиха бросил короткий взгляд в сторону Сакуры: она немного зажмурилась от боли, поспешив обхватить его запястье руками, но сразу же расслабилась, чувствуя, как короткие поцелуи обжигали чувствительную, нежную кожу вокруг давно напрягшихся от возбуждения сосков.
Он коротко посмотрел на неё, словно сомневаясь в правильности своих действий. Спустя секунду — одобрительный кивок, несмотря на то что голова её была повернута в сторону, и Учиха, слегка улыбнувшись, принялся и дальше покрывать поцелуями аккуратную, небольшую девичью грудь. Он старался не прикусывать кожу и не оставлять на ней маленьких синяков, однако сдерживаться было слишком сложно: мимолётно, стараясь не задевать зубами особенно чувствительную кожу около сосков, он принимался кусать грудь, сопровождая это еле слышным то ли шипением, то ли шумным дыханием. Короткая боль практически сразу сменялась наслаждением: строило только ему проводить кончиком языка вокруг соска или обхватывать его губами, девушка выгибалась ему навстречу, и в такой момент широкие мужские ладони принимались скользить вдоль по рёбрам, возвращаясь к упругим ягодицам и заметно сильно сжимая их, стараясь прижать Сакуру теснее к себе.
Тяжело дыша и немного запрокинув голову назад, Сакура крепче прижалась к мужчине, принимаясь гладить ладонями горячее стройное тело. Постепенно женские руки переходили с широкой спины на плечи, сжимая их и оказываясь, спускаясь ниже, на груди. Затем — спускались ниже, к ровному прессу, и, краснея, Сакура возвращала руки обратно, стараясь не смотреть на него. Однако его лицо выражало желание, — а в своём Сакура и не думала сомневаться.
Постепенно он спускался ниже, покрывая её шею поцелуями, коротко провёл кончиком влажного языка между грудей, не задев их, будто дразня, и спустился к мелко, конвульсивно подрагивающему животу. Обвёл кончиком языка аккуратную ямку пупка, при этом плотно лёжа между широко разведённых девичьих ног, а затем вдруг резко прикусил кожу, немного прищурившись и посмотрев на Сакуру пристально, немного хитро, очаровывая одним только взглядом агатовых и чуть светящихся глаз.