Наклонившись, он поцеловал её в висок, а затем — в щёку. Столь нежные поцелуи немного приободрили Сакуру. Улыбнувшись довольно искренне, подняв на него глаза, она тут же смутилась, покраснев. Извинение, которое она произнесла только что, Сакура хотела преподнести довольно давно. Только вот не знала, когда попадётся такой случай. Учиха и вправду был как будто искалечен внутренне, хотя внешне и выглядел совершенно непробиваемым. Должно быть, он точно так же, как и Харуно, страдал. Конечно, совсем не рыдал в подушки по ночам, но что-то внутри его наверняка глодало.
— Это ты не мёрзни, — улыбнулась Сакура.
Отстранившись, мужчина немного наклонился, поцеловав её в верхнюю губу, а затем — в нижнюю, запечатлев там совсем короткий и нежный поцелуй. Прикрыв глаза, Сакура уже готова была притянуть его инстинктивно к себе, но он уже отошёл к двери, сунув руку в карман и потянув ручку вниз.
— Спасибо. За всё, — коротко поблагодарил он, улыбнувшись, и наконец покинул квартиру девушки, закрывая за собой дверь.
А ей только и оставалось, что глупо смотреть в тёмном коридоре на дверь, закрывшуюся за ним, и кутаться в его рубашку, притягивая к кончику носика клетчатый ворот. Как она и ожидала, там остался запах приятного мужского парфюма, и Сакура, не выдержав, искренне улыбнулась. Жаль только, что он ушёл, и жаль, что придёт только за тем, чтобы починить чёртов кран в ванной. Харуно искренне надеялась на то, что он всего лишь нашёл отговорку, лишь бы прийти к ней и повидаться, может быть, снова неустанно целовать и прижимать к себе, но что-то внутри — как раз то чувство, которое подсказало ей мысль о том, что она проститутка — глодало её, говорило о том, что он придёт только для того, чтобы заняться краном, но никак не ради Сакуры.
— Ты определись, дура, — зашипела на саму себя Сакура, легко ударив кулаком в стену и тут же пискнув от ноющей боли.
Вечер для неё прошёл и вовсе отвратительно. Весь день Сакура просидела в рубашке Саске на диване, то и дело переключая мелодрамы, и поедала мороженое. Конечно, в этом было что-то приятное — мороженое помогало справиться со стрессом, правда, всё бы ничего, если бы рядом не лежала гора использованных салфеток. Каждый раз, когда она видела по телевизору очередной поцелуй или лежание в кровати, она принималась рыдать практически навзрыд. Совсем не потому, что её трогали все эти моменты в кино, — просто Сакура вспоминала всё, что у них было с Учихой, и эти воспоминания сами собой выдавливались из её глаз солёными слезами. Её начинало интересовать, что он делал и чем занимался, и каждый раз, когда она брала телефон в руки, чтобы позвонить ему, тут же отбрасывала его в сторону. Мысль о том, что он может быть с другой девушкой, приходила в голову всё чаще и чаще ближе к восьми часам вечера, и Сакура снова принималась плакать, прижимая к себе тарелку с недоеденным мороженым.
Особенно эти мысли приходили к ней после их разговора. Более того, постепенно они превращались в паранойю: Сакура то ложилась на диван, то вставала, сидя и поджав под себя коленки, думая, что он может целовать другую в губы, прижимать её к себе, а то и вовсе вести в свою квартиру. Однако её, по-видимому, никоим образом не волновало, что Учиха попросту лёг пораньше спать, чтобы забыться. Если бы она решилась и позвонила ему, она бы чувствовала себя куда спокойнее.
Однако Сакура решилась позвонить не ему, а совсем другому человеку. Вдруг она стала утешать себя тем, что ей с Саске ничего не светит, а жизнь не стоит на месте. Сакура вдруг вскочила и направилась к сумке, с которой была ещё тогда, в клубе, и вынула оттуда довольно потрёпанную салфетку, на которой карандашом для глаз был написан немного размытый номер телефона. Улыбнувшись, немного гордо и победно, она направилась обратно к дивану, убавив громкость на телевизоре. Резким движением Сакура отпихнула от себя использованные салфетки, будто показав этим, что больше не будет плакать и рыдать по поводу Учихи.
Она немного неуверенно стала набирать номер, оставленный на салфетке, и нажала на кнопку вызова. Сердце, казалось, готово было вылететь и колотилось, будто маятник. Сакура даже готова была упрекать себя в том, что звонила человеку, которого почти не знала, но что ей ещё оставалось делать, если Учиха снова решил отложить весь разговор и решение о дальнейшем развитии событий на потом? К тому же она всего лишь встретится с этим человеком и поговорит. Хотя Сакура уже предвкушала то, что будет сравнивать его с Саске, и это начинало её раздражать. Настолько раздражать, что она едва не повесила трубку, но тут же опомнилась, когда услышала приятный мужской голос, неуверенно протянувший:
— Да?
— Алло, Алекс? — облегчённо выдохнула девушка, состроив на лице милую улыбку. — Это Сакура…
Она подумала о том, что он даже не сможет вспомнить, как они познакомились, и тогда Сакура непременно повесит трубку и не станет погружаться в эту авантюру. Парень какое-то время помолчал, будто размышляя, и задумчиво повторил её имя.
— Сакура? — он нахмурился, а затем в трубке явно послышался радостный голос: — Ах да, Сакура… Мы с тобой в «Белом лотосе» познакомились. Тогда, кажется, по поводу этого вспылил твой… молодой человек?
Он спросил с неким сомнением, очевидно, надеясь, что тот самый мужчина, что остановил Сакуру, приходился ей далеко не молодым человеком. Девушка усмехнулась, вспоминая, как сосредоточенно Учиха старался отпихнуть её от того парня. Она прекрасно танцевала с ним, у них завязался разговор, который девушку вполне удовлетворял, а потом вдруг внезапно появился Саске — в такие моменты обычно стоит вставлять звук зажевавшейся кассетной плёнки.
— Да, там познакомились, — закивала Сакура. — Да это друг, которому в голову ударило.
— А, друг, — облегчённо вздохнул Алекс. — Послушай, ты очень милая девушка и… не хочешь встретиться? Скажем, завтра в одиннадцать?
Сакура удивлённо вскинула брови: такого ещё никогда не было. В особенности того, чтобы она сама звонила молодому человеку, а он в то же время проявлял инициативу. А может, она ему звонила потому, что забыла что-нибудь у него? Впрочем, у них ничего не было — к счастью для Сакуры и благодаря Учихе, — так что девушка никак не могла что-то у него забыть. И вполне логично, что парень решил, будто она захотела встретиться и познакомиться поближе.
— Эм… Да, хорошо, давай. А где? — улыбнулась Сакура, тут же прикрыв от стыда лицо ладонью.
Ей стало невероятно совестно перед Саске, и она искренне надеялась, что Учиха никогда об этом не узнает. Впрочем, если она станет с головой погружаться в эту авантюру, так или иначе, стоит их познакомить, однако это было весьма опасно для Алекса.
— Можно в центральном парке, — предложил парень.
— Отлично, — согласилась Сакура, усмехнувшись и закивав.
Сердце так и не переставало колотиться. Но вовсе не от радости и предвкушения события, как это обычно бывает, а от количества адреналина, который выбрасывался в кровь невероятно большими дозами. Так она заставит Учиху хоть немного, но приревновать и создать ощущение собственной важности.
— Тогда до завтра? — уточнил Алекс.
— До завтра, — Сакура кивнула, улыбнувшись, и положила трубку, убрав телефон в карман простых трикотажных шорт. — Ничего себе.
Она выдохнула и легла на диван, принявшись таращиться в потолок. Сложно было предположить, что несёт день грядущий.
========== Глава 13, в которой тайно грызет совесть ==========
Никто не становится другом женщины, если может быть её любовником.
(Оноре де Бальзак)
Утро для Сакуры началось весьма странно: не то чтобы она стала собираться как можно быстрее, чтобы скорее выбежать «навстречу своему счастью»… На самом деле Сакура просто-напросто проспала.
Она легла довольно поздно — всю ночь, практически не отрываясь, смотрела эти дурацкие мелодрамы, где в конце фильма после перенесённых вместе трудностей герои, конечно, оставались вместе. И в такие моменты девушка начинала рыдать, так что запас бумажных салфеток быстро закончился.
Вскочив с кровати примерно за час до встречи — а Сакура планировала встать ещё раньше, чтобы как следует собраться, — она, ругая будильник и саму себя на чём свет стоит, принялась носиться по квартире. Быстро приняв душ, она решила побольше накрутить едва заметно вьющиеся волосы, а после собрала их в высокий пышный хвост. Следом — платье чуть выше колен приятного голубого цвета, которое оттеняло бледный тон кожи Сакуры. С макияжем Сакура старалась тоже особенно не церемониться — то ли потому, что опаздывала, то ли потому, что особенно стараться для чужого человека ей не хотелось. Накрасив ресницы тушью и лишь слегка подведя губы бледно-алой помадой, она ещё раз посмотрела на себя в зеркало: её вполне устраивало. Оставалось лишь завершить образ: она поспешила накинуть на ноги небольшие белые туфли, жемчужный браслет, прихватила небольшую сумку, сложив туда всё самое необходимое, и покинула квартиру.