В самом деле, сколько уже можно было мозолить друг другу глаза?
В его растрёпанной, растерянной голове роилось всё, что угодно, вплоть до плана захвата дома Сакуры, чтобы признаться ей в своих чувствах. Но выглядеть это будет как минимум противозаконно…
Наверное, самым тяжёлым для него было принимать ту мысль, что он больше не нужен Сакуре. Вполне вероятно, что так могло и быть: правда, Саске не знал, какими фактами это можно подкрепить. Ну, к примеру, то, что она ушла от него пару дней назад, оставив только сухую записку в благодарность о не впустую растраченном времени, явно не показывало её хорошего отношения к мужчине. Хотя Саске был уверен: она сделала это назло и в отместку. И как бы сильно у него не сжимались кулаки при мысли о том, что Харуно в нём разочаровалась, как бы сильно не было задето его мужское достоинство, на губах его всё равно появлялась снисходительная улыбка. А потом улыбка эта снова превращалась в некое подобие полосы вместо рта — настолько злым чувствовал себя Учиха в такие моменты.
В остальное время ему думалось, словно Сакура и сама боялась ему признаться в своих чувствах. Наверное, самое страшное — это потерять лучшего друга, сознавшись ему в том, что ты его любишь больше всего на свете. Вздохнув себе под нос, Саске, пьющий утром кофе, невольно посмотрел в сторону мобильного телефона. Блестящий дисплей так и манил набрать номер Сакуры и снова позвонить ей, но мужчина корил себя за нерешительность: не то его гордость не позволяла ему набрать любимый номер и просто поинтересоваться, что происходило между ними, не то ещё по какой причине Учиха не собирался ей звонить. Конечно, сама его бросила и ушла в неизвестном направлении, а теперь занималась неизвестно чем, даже разговаривала с ним, как с чужим. Пусть Учиха и выглядел обиженным ребёнком, он знал: вскоре у него должно было это пройти. И он очень надеялся, что у Сакуры тоже пройдёт подобное замешательство: слишком тяжело было осознавать, что он мог потерять её насовсем.
Годы, которые они провели вместе, являлись самыми лучшими в жизни Учихи. Он был бы готов даже смириться с тем, что для Сакуры они, возможно, таковыми не являлись, но с ней он чувствовал себя по-другому. Она как будто скрашивала действительность одним только своим появлением: Учиха верил, что она — добрая фея, в руках которой волшебная цветная кисточка. И когда она приходит, то всё становится как-то по-другому. И весь мир, который окружал Учиху, не давил уже своей серой массой и обыденной действительностью — он становился для него чем-то невероятно ярким.
Снова вздохнув, он опять покосился на телефон, а после широкая ладонь сама невольно потянулась к устройству. Прижимаясь лбом к поднятой над столом кружке с полувыпитым кофе, он стал набирать знакомый номер снова и снова.
***
Обычным утром Сакура чувствовала себя прекрасно, во всяком случае, до того момента, пока не раздался телефонный звонок. Да, она не хотела скрывать своей радости, когда тянулась к телефону, беспощадно трезвонящему на тумбочке: всеми силами души девушка верила, что это был Саске. Впрочем, Учиха не стал бы звонить так рано — на часах было половина десятого утра. Как знала Сакура из личного опыта, Учиха в это время только горазд просыпаться. А потому, потянувшись на кровати и растянувшись во весь рост, прижимая к своей небольшой груди толстое и плотное одеяло, она сонно выдохнула, наконец посмотрев на дисплей телефона.
Уж кого-кого, а его Сакура точно услышать не ожидала. Более того: встретились один раз, пообщались, погуляли, но это же не значило, что девушка станет надеяться на вторую встречу? Следовательно, парень попросту делал ей какое-то одолжение, а это уже начинало не нравиться Харуно. Однако, преодолев саму себя и свою злость, из-за которой невольно нахмурились тонкие брови, образовав между собой еле заметную неглубокую складку, она наконец взяла трубку, состроив милую улыбку и точно такой же милый и нежный голосок, перед этим предварительно прокашлявшись, чтобы не напугать собеседника сонным голосом.
— Алло, — мило проговорила девушка, перевернувшись на живот и склонив голову набок, а затем от своего же настроения закатила с сарказмом глаза и хлопнула себя ладонью по лбу: надо же, как она легко умела притворяться фальшивой влюблённой девочкой.
— Доброе утро, — поприветствовал её Алекс, наверняка точно так же улыбнувшись где-то у себя в квартире. — Как дела? Ещё в постели, соня?
Покачав головой, Сакура опустила глаза, невольно усмехнувшись. Как странно, однако, ощущать, что с этим человеком, с которым она так пыталась себя отождествить, лишь бы больше не причинять Саске боль, у них не было совершенно ничего общего. Начиная с того, что они, вероятно, из разных социальных пластов, и заканчивая тем, что парень всё меньше и меньше начинал нравиться Харуно. Как и любая девушка, оказавшаяся в подобной ситуации, внутренне она сравнивала его с человеком, которого любила по-настоящему, — с Саске. И так глупо и так ожидаемо было признавать, что Учиха выигрывал практически во всём у этого начисто вылизанного маменькиного сыночка.
— Да, вот только проснулась, — вновь потянулась в кровати Сакура, наконец встав с места и направившись в сторону кухни.
Захватив с собой раскидистое полотенце, чтобы отправиться в ванную, которое она оставила висеть на дверной ручке при входе в спальню ещё вчера, она придержала телефон худым плечом, стараясь, чтобы этот разговор быстрее закончился. Более того, ей так хотелось сказать этому парню, что больше общаться она с ним ничуть не хотела. Но отчего-то Сакура не могла: может быть, к чему-то это приведёт. Как говорится, стерпится — слюбится. Слегка покачав головой, слушая неуверенные речи молодого человека, она зашла в ванную комнату, посмотрев на себя в зеркало и повесив полотенце на крючок.
— Не хочешь встретиться где-нибудь через полтора часика? — поинтересовался аккуратно Алекс, по-видимому, одним только своим голосом стараясь показать, что он прилагал к этому большое количество усилий и переступал через свою гордость.
Покачав головой, Сакура наклонилась к зеркалу, пристально и придирчиво рассматривая лицо, будто стараясь отметить на нежной светлой коже какие-то недостатки. Ничего, кроме созвездия родинок под глазом и очаровательных веснушек она не приметила и даже забыла, что Алекс так и ждал её ответа, явно нацеленный на то, что Сакура даст своё согласие. Опомнилась она только тогда, когда он кашлянул в трубку, как бы намекая, что он всё ещё здесь, а не где-нибудь в другой точке света.
— Можно и встретиться, — пожала плечами Сакура, как-то безразлично улыбнувшись.
Она уже даже не замечала, что ей так приелась эта фальшивая улыбка. И как она не шла ей, девушка заметила только сейчас: присмотревшись к своему отражению, она заметила ничем не прикрытую грусть в ярко-зелёных глазах. Теперь они, некогда лучистые, казалось, немного потускнели: прошла всего пара дней, а Сакура уже чувствовала, что её жизнь менялась после ухода от Саске. Опустив глаза и решив не обращать внимания на своё отражение, которое могло бы о многом рассказать девушке, она тяжело вздохнула, слыша, с какой радостью Алекс произнёс:
— Отлично, тогда встретимся через полтора часа в парке. Отклонения не принимаются.
На её коралловых губах, несколько потресканных и измученных поцелуями после той самой ночи, появилась та же фальшивая улыбка. Вымученная, Сакура опустилась на бортик ванны, приложив ладонь к щеке и кивнув, говоря как будто через силу:
— Хорошо, до встречи.
Она покачала головой, наконец забравшись в ванную. Отчего-то ей казалось, что Учиха должен был снова позвонить сегодня — ну, как уж тут без него обойтись? Он слишком много значил для Сакуры, как и она, впрочем, для него. Который раз девушка ловила себя на мысли о том, что они словно маленькие дети, которые не могут признаться друг другу в том, кто первый взял единственную оставшуюся машинку с полки. Каждый раз она думала, что Саске будет смелее своей гордости и переступит через неё, а он, вероятнее всего, думал точно так же о ней. Все три ночи, которые они провели вместе, доказывали искренность чувств — в этом не было никаких сомнений.