— Ничего. Ты не виновата, — еле слышно проговорил Алекс, стараясь натянуто улыбнуться, но вышло у него это будто вымученно.
Он выпрямился, продолжая вытирать кровь, чтобы она не попала в рот, и то и дело морщился от солоноватого металлического привкуса. На Учиху он поглядывал боязливо, как будто искоса, стремясь как можно быстрее уйти с места неприятных событий, где унизили его честь и достоинство, но и боясь, видимо, оставить Сакуру наедине с этим, как он мысленно обозвал Учиху, судя по его комплекции и росте, «шкафом»:
— Этот ублюдок разбил мне нос.
Сакура опешила от его ярости и злости, приоткрыв губы и возмущённо выдохнув. Конечно, она не могла ожидать ничего другого — молодой человек был зол из-за того, что Саске ударил его и унизил в глазах девушки, к которой он испытывал симпатию. И всё же, видя его таким, Сакура понимала, что всё то, что строил из себя Алекс, оказалось пустой иллюзией. Где его тихость, его показная нравственность, его интеллигентность? Где то, что он так стремился показать ей, как будто выпячивая вперёд и закрывая остальные плохие свойства своего характера?
Осталась лишь напыщенность, кроме которой Сакура видела ещё и злость, и раздражение, и ненависть к человеку, который поднял на него руку. Сам Алекс ответить Учихе тем же не мог: то ли просто был слабее, то ли стеснялся при Сакуре, то ли боялся. Девушка полагала, что он просто испугался Учихи: тяжело дыша, тот снова начал приближаться к нему, как рассерженный тигр в зоопарке, к стёклам закрытой клетки которого дети и жадная до представлений публика приставляют свои потные и липкие от попкорна и сладкой ваты руки.
— Он не ублюдок, не говори так, — покачала головой девушка, принявшись шарить в своей сумке и искать упаковку бумажных салфеток.
Додумалась она до этого только сейчас, хотя сделать это нужно было намного раньше, несмотря на то что Саске смотрел на неё с такой обидой, будто она одним немым жестом, передав Алексу салфетки, отказалась от Учихи и чуть ли не согласилась отправиться с молодым человеком хоть на край света. Он хмыкнул, сунув руки в карманы, и Сакура заметила бугры, вздувшиеся в стороне передних карманов его бриджей, — свидетельство того, что он снова сжал кулаки, готовясь нанести новый удар, как только Сакура отойдёт от Алекса.
— Забудь мой номер, ладно? До тех пор, пока не пристроишь этого психа туда, куда нужно, — хмыкнул Хироши, со злостью посмотрев в сторону Саске.
Однако едва он заметил, что тот дёрнулся в попытке направиться к нему, сдерживаемый, вероятно, вежливостью и любовью к Сакуре, отстранился и выпрямился, готовый сбежать прямо сейчас. Девушка вновь задохнулась от возмущения — такого слышать о Саске, даже если он повёл себя не совсем адекватно, она просто не могла. Мужчина заступился за неё и за её честь, старался защитить и оградить от какой-то будущей опасности. Может, и не совсем простыми и лёгкими путями, всё усложнив и сделав так, что добела накалилась обстановка, но всё же эффективно.
Теперь Сакура была уверена, что больше никогда не увидит Алекса, и это её нисколько не пугало и не расстраивало — более того, она отчего-то радовалась этому избавлению. Разве что чувствовала себя перед Саске особенно виноватой и не знала, как перед ним извиниться. Стоило — она знала — Алексу отправиться восвояси, и между ней и Учихой состоится какой-то грандиозный разговор, благо без применения насильственных действий — мужчина на такое не способен.
— Ублюдок всё-таки тут ты, — заключила шипящим тоном девушка, отвесив несчастному Алексу такую пощёчину, что он отклонился в сторону. — Он не псих.
Молодой человек недоумённо, прижимая холодную ладонь к покрасневшей от удара щеке, посмотрел вслед удаляющейся Сакуре. Учиха, правда, надеялся, что она придёт к нему и уткнётся, как обычно это делает, в грудь, тонко намекнув, что он должен её пожалеть, но разозлённая и взбесившаяся девушка прошла мимо. Во-первых, её раздражало, что Саске вмешался в её личное пространство и жизнь, хотя, конечно, просто хотел помочь и защитить её, несмотря на то что подобная опека и чрезмерная забота её временами задевали и ограничивали её свободу. С другой стороны — Алекс, который не ограничился словарным запасом и продолжал обзывать Саске как только мог. И всё же Учиха, бросив на него презрительный взгляд, коротко хмыкнул, однако скупился на продолжительные удары, которые так хотел нанести — не было желания делать это тогда, когда Сакура развернулась к нему спиной и отправилась в сторону своего подъезда.
Он устремился следом, не обратив никакого внимания на молодого человека, что, чертыхаясь и стараясь анализировать ситуацию вслух не самыми лестными словами, продолжал зажимать нос пальцами, давно выкинув промочившуюся кровью салфетку на землю. Сакура уже зашла в подъезд, будто стараясь скрыться от Учихи, но благо он придержал железную тяжёлую дверь, которая должна была примагнититься к установке и не пустить его внутрь чужого подъезда, и отправился следом, с силой толкнув её.
Она уже приближалась к площадке, на которой находился лифт, и судорожно нажимала на кнопку, чтобы тот скорее приехал. Сакура была нервно возбуждена, но старалась это скрыть: закусив нижнюю губу изнутри, она не смотрела в сторону резво зашедшего Учиху и опускала редкие ресницы. Ей хотелось закрыться в собственной квартире и рыдать до тех пор, пока её не отпустит накопившаяся внутри горечь: из-за того, что она никак не могла бросить Саске и оставить, отпустить его, и из-за того, что с Алексом всё же ничего не получилось. И это было к лучшему — молодой человек, однако, оказался тем ещё подлецом, а таких людей Сакура презирала и ненавидела.
На глаза навернулись слёзы: площадка перед лифтом, который никак не хотел приезжать по первому зову девушки, стала мутной, и Сакура всхлипнула, чтобы не расплакаться и не показать свою слабость перед Саске. Как всегда, она хотела сделать так, как будет лучше им обоим, только не смогла и лишь усугубила ситуацию. Больше всего на свете она боялась осуждающего взгляда Саске, который посмотрел бы на неё с укором и, пусть мысленно, обозвал её не самыми приятными словами. Да, она готова была это выслушать и даже признать. У неё уж точно хватило бы духу, и она бы поняла, что Учиха здесь безмерно прав, даже если между ней и Алексом ничего не было. Никаких откровенных поцелуев, никаких интимных прикосновений, которые она привыкла отчего-то дарить только Учихе…
Только вот он не мог этого не понять: едва он приблизился, он тут же повторно грубо нажал на кнопку лифта, лишь бы тот быстрее приехал. Девушка сжала губы в тонкую полоску, закрыв глаза, и уже ожидала настоящего взрыва эмоций от мужчины, которые он тщательно скрывал всякий раз, когда начинал ревновать девушку. В этот раз не выйдет — тяжело дышащий от пережитого, нервный, взбудораженный, Учиха ссутулил широкие плечи и снова сжимал свои крупные кулаки, а после, чтобы Сакура не могла увидеть его раздражения, поспешил сунуть их в карман.
«Я заставила его переживать и беспокоиться…» — то ли радостно, то ли виновато подумала девушка, приоткрыв глаза и покосившись на мужчину, обхватив себя обеими руками и обняв предплечья, чтобы хоть как-нибудь поддержать собственное достоинство. Она велела себе держаться и не сдаваться ни при каких обстоятельствах, хотя так хотелось признать собственные ошибки и, как всегда, уткнуться лбом в его крепкую грудь и что-то неразборчиво замычать, чтобы он пожалел и успокоил. Она знала — Учиха всегда готов был это сделать, что бы ни случилось. Только вот смог бы он простить её сейчас, если она виновато склонит лоб на его грудь и устало вздохнёт, обняв его за талию тонкими руками?
— Это что за херня с розами? — прорычал Учиха, едва оказался рядом с девушкой, и немного грубо перехватил её за тонкое запястье.