После того, что произошло в колледже, я боялась, что мои отношения с Рексом изменятся. Я начала отталкивать его, потому что постороннее влияние вбило мне в голову такие мысли.
— Ты правда думаешь, что вы останетесь друзьями?
— Он бросит тебя, как только найдет себе девушку.
— Оттолкни его, пока он не оттолкнул тебя.
По глупости, я послушала того, кого не должна была слушать.
В ту ночь, когда я пришла к нему в общежитие, я понятия не имела, чего ожидать. Я знала только, что он мне нужен, и он, как лучший друг, заключил меня в свои объятия, сказав, что все будет хорошо. С моей стороны было глупо сомневаться в нем. Мы всегда искренне принимали друг друга в нашей дружбе. Я бы не смогла вычеркнуть его из своей жизни, и я думаю, что он относится ко мне так же.
Как он говорит, мы — К и Р, черт возьми, навсегда.
Он предложил сделать татуировку. Я сказала ему, что он спятил.
До той ночи я не понимала, насколько сильна наша связь. Он был рядом со мной. Под всем этим юмором и эго скрывается один из самых искренних людей, которых я знаю.
Я сижу со скрещенными ногами, переместившись на свое место, и уделяю ему все свое внимание.
— Я обязательно поменяю замки, — отвечаю я, прекрасно зная, что не поменяю.
Его фирменная стрижка отросла на макушке, длинная и торчащая вверх — его повседневный образ. На нем темные джинсы, черная футболка и белые кроссовки. Кэжуал — это стиль Рекса.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Печенье — наша палочка-выручалочка, когда у нас плохой день.
Поправка: мы проводим время вместе, и печенье — наша традиция, когда у нас плохой день.
— Эта игра, — объясняет он, выдыхая напряженный вздох, — она выбивает меня из колеи. Я не могу сейчас находиться в своей квартире, иначе я выброшу консоль в окно.
Мое лицо смягчается от его признания. Рекс выложился по полной, разрабатывая эту игру, и она так много для него значит. Не только для собственного самоудовлетворения, но и для того, чтобы доказать неправоту всех, кто сомневался в его выборе профессии — тех, кто утверждал, что он лениво сидит дома, целыми днями играя в видеоигры.
Восемь месяцев назад, по своей прихоти, он отправил демо-версию игры, которую он разрабатывал, одной из крупнейших компаний в индустрии. Им она понравилась — что не стало для меня сюрпризом. Они дали ему аванс и год на доработку. В последнее время он стал напрягаться, желая, чтобы конечный продукт был идеальным.
— А еще я скучал по тебе, — добавляет он, подмигивая. — Ты так и не рассказала мне, как прошло твое свидание с этим придурком.
— Почему ты называешь всех парней, с которыми я хожу на свидание, придурками? — спрашиваю я, поднимая бровь. — Ты его даже не знаешь.
Свидание было неудачным. Мы пошли на ужин, у нас не было ничего общего, и с тех пор мы не разговаривали. Я пошла только потому, что моя сестра устроила его не спросив меня, и я бы чувствовала себя плохо, отказавшись. Я бы скорее откусила себе ухо в стиле Майка Тайсона, чем снова пошла на свидание. Технически, я никогда не ходила на свидания. Мои первые серьезные отношения были тайными.
Что самое ужасное в тайных отношениях?
Никто не знает, что у тебя разбито сердце, когда они заканчиваются. Ты не можешь использовать разбитое сердце как предлог, чтобы спрятаться на чердаке или, скажем, бросить колледж.
Ладно, я не совсем бросила колледж из-за разбитого сердца.
Все гораздо сложнее.
Есть больше поворотов и неожиданностей, чем разбитое сердце.
— Я называю их придурками, потому что они отстойные, скучные и плохо на тебя влияют, — объясняет Рекс совершенно искренне.
— Это ты так говоришь. — Я закатываю глаза. — А кто твой «вкус недели»?
Рекс не передумал насчет отношений. Поскольку мы друг для друга открытые книги, я знаю, почему он бежит от них. Он не считает себя способным на нормальные отношения. Он не доверяет никому, кроме своей матери — он сделал поправку, добавив меня в этот список после того, как я на него нахмурилась за то, что он не включил меня, — и он думает, что любовь делает людей слабыми. Он вырос в токсичном браке своих родителей, и он видел, какую боль испытывала его мать во имя любви, когда его отец изменял.
Он почесал свою заросшую щетиной щеку.
— Хм… Я бы сказал, шоколадная крошка. — В его глазах вспыхивает озорство. — На следующей неделе ты сможешь приготовить мне Снежное печенье.
Я не могу удержаться от смеха.
— Хреново для тебя. Вся шоколадная крошка была съедена этой девушкой. — Я тыкаю себя в грудь большим пальцем.