Все и двинулись с места. Лишь Кит этой реальности по-прежнему сидел около стекла, уткнувшись в него лбом и прикрыв глаза.
— Ээ, Кит, ты... — Лэнс подёргал его за плечо.
— Заткнись, — зло процедил Кит и даже не обернулся на него.
Голос был резким, хлёстким, а ещё в нём сквозило и что-то ещё, что Лэнсу было сложно хоть как-либо квалифицировать. Отчаяние? Возможно. Это была слишком сложная интонация, до сих пор звеневшая за своей силой в голове, что синий паладин невольно дёрнулся.
— Ааа, эм… — Лэнс помялся и растерянно посмотрел на остальных уже обернувшихся на них членов команд. — Я… мы… — он вновь посмотрел на Кита и, окончательно приняв решение, прикрыл глаза. — Мы вас догоним.
Ему стоило решить и эту проблему, и он решит. Немного времени у них в любом случае есть — как минимум пока паладины разберутся с вопросом о подрыве крейсера, а здешние галра, кажется, окончательно вымерли.
В любом случае оставлять Кита в таком состоянии нельзя. Им нужно поговорить.
Красный паладин иной реальности понимающе кивнул ему и отвернулся. Кажется, что-то хотела сказать старшая Аллура, но её просто подтолкнул дальше Широ, тем самым и не позволяя.
Когда они ушли, Лэнс лишь протяжно вздохнул, а Кит по-прежнему не двигался и с места.
Лэнс помнил его взгляд. Его глаза. Его беззвучные крики, которые он не слышал от самого паладина из-за плотного стекла, всё равно и несмотря ни на что звенели в его голове. Он помнил, как Кит отчаянно боролся, как цеплялся, но не мог сделать ничего, ведь на тот момент, когда машина запустилась, возврата больше не было.
Это понимал Лэнс. Понимал и Кит.
Однако в тот момент легче от этого не становилось.
Лэнс так и не понял, что произошло во время вспышки. Он бы сказал, что из него на миг словно вырвали душу, клок, часть, что его просто разорвали в тот момент на части, но не на маленькие кусочки, на крупицы, на частицы, как его второе я раньше, а по-другому.
Словно просто вырвали сердце. Просто схватили грудную клетку, обвили её, копнули вглубь и со всей силы рванули из тела, так вырывая, вырезая из родного тела. Словно это же сердце просто перестало на тот миг биться, потому что в него вмиг ударили, стукнули всем со всей силы, тем самым отбрасывая его с места.
Он помнил старую боль от расщепления, которая преследовала его во снах, помнил и этот отвратительный взрыв внутри его тела нынешний. И на самом деле эти два вида боли отличались. Не отличались они лишь тем, что после обеих вспышек его вырубило, будто вырвало из этого мира и сознание просто на какое-то время схлопнулось и отключилось.
Ноги подкосились, и он камнем рухнул на землю, не успев даже ни о чём подумать или что-то предпринять. Лэнс даже не успел испугаться, насколько это было быстро, сильно, резко, насколько это шокировало и выбивало из колеи. Даже если он и верил остальным, верил, что всё должно получиться, на тот миг даже эти мысли выветрились из головы — выветрилось словно всё, чтобы заполонить это место пустотой.
В голове почему-то только промелькнуло лишь одно — те глаза Кита, последние, которые он видел. Глаза Кита, столь обычно красивые и горящие огнём, но в тот момент затухающие, ломающиеся, разрывающиеся из-за него. Лэнс хотел обнять его или прикоснуться хоть как-либо, да даже прислониться к тому стеклу, но не мог.
Всё время до начала вспышки облегчение и какое-то тепло давало осознание лишь того факта, что он рядом, что Кит. Один этот факт вселял в него такую уверенность, такую силу, такую храбрость, что Лэнс даже и удивлялся, откуда такие чувства ещё могли браться в его дрожащей душе. Однако они брались, росли и вытесняли за своей мощью значимую долю страха.
А затем выбилось и всё это — Лэнс закричал, когда свет всё заполонил. Закричало его второе я, которое в момент активации просто отшвырнуло в него со всей силы, как раз прямо в грудь, сквозь него, в него, как бы фантом ни сопротивлялся или ни пытался отстраниться руками, ногами, телом.
Это было по-другому. Оба понимали. Оба могли лишь надеяться, что по-хорошему другому.
А потом всё. Он не помнил, что было дальше и было ли вообще что. Лэнс очнулся лёжа на полу и впечатываясь щекой в холодный металл на другой части комнаты.
Это было неожиданно. Это осознание было как минимум странным — осознание, что он не умер, что пусть всё тело болело от ушибов и истощения, отяжелело, ныло и еле двигалось, что внутри всё ещё это отвратительное иссушающее ощущение, что из неё что-то вырвали.
Лэнс бы обрадовался тому факту, что он жив, если бы не это опустошающее чувство в груди. Словно высосали на тот миг просто всё, словно он до сих пор находился под какой-то контузией, а около него взорвалась граната и до сих пор оглушала его во всех смыслах — как не позволяла прийти в себя ни телом, ни душой. Не получалось сконцентрироваться на чём-либо, даже на радости от того, что он жив, что они не будут страдать хотя бы от этого.
Душу охватило непонятное состояние отрешения.
Однако когда он смог поднять взгляд выше и оторваться на трясущихся руках от пола, когда смог сначала посмотреть на стучащего со всей силы по стеклу и кричащего, кажется, его имя Кита и когда наконец смог перевести взгляд дальше...
Мысли потерялись. У него было слишком вялое и непонятное состояние всё это время, так что Лэнс даже и не понял, что делал дальше, как у него получилось вообще двигаться так, чтобы в итоге оказаться спиной к стене и со всех сил прижимать к себе собственное тело. Другое тело. Другое его тело другого его.
Без разницы, что произошло, какие манипуляции энергии здесь были, вернули ли тело из какого-то астрального плана, перестроили ли его, вновь эта энергия сотворила или просто изменила как-то его старое призрачное. Без разницы. Ему было сложно углубляться в ту построенную теорию команды, как и было сложно сообразить, что произошло сейчас в этой комнате. Это что-то произошло, но энергии было слишком много, было слишком много всего, и это лишь означало, что у них вышло, у Пидж, у Ханка, у Корана, у Аллуры, все их расчёты, и всё остальное и всё, что только могло у них выйти.
Получилось.
Лэнс понял, что он просто увидел его взгляд, и сознание перемкнуло и решило всё за него. И тот взгляд своего второго я, который он пусть не видел никогда в этом мире, но видел уже столько раз раньше, перепутать ни с чем уже нельзя. Взгляд того второго я, лежащего на полу, шумно вдыхающего воздух, пытающего оторваться от пола, приблизиться, как-то добраться до него, но на трясущихся руках постоянно падающего.
Глаза ошалело смотрели на него, а рот всё хлопал в попытке сказать хоть какие-либо слова. Даже если его старшая копия и не могла ничего сказать, то могла попытаться улыбнуться, попытаться донести этим взглядом улыбкой хоть что-то, что могла и что пыталась.
«Всё хорошо».
«Спасибо».
И эта улыбка сквозь слёзы, сквозь панику, сквозь такое счастье Лэнса просто добила.
Лэнс весь дрожал, как дрожал и другой Лэнс, тело сводило, язык не слушался, как и руки, как и сознание, как и вообще всё-всё-всё, но он сам рванулся вперёд.
Он просто помнил, что прижимал его к себе как можно крепче, как пытался обвить телом, ногами, руками, чтобы его не забрали, чтобы был рядом, и как ему удавалось шептать лишь что-то невразумительное: «Тише, тише, осторожнее, эй, привет, Лэнс, я рад, держись, всё хорошо, всё будет хорошо». Они просто боялись оба, оба просто цеплялись друг за друга изо всех сил, пытаясь друг и друга успокоить хоть как-то, когда хоть что-то получалось, но одновременно не получалось и ничего.
Но они рядом. И это было главным.
Руки были слишком слабыми и слишком трясущимися, и ему еле хватало сил на то, чтобы остервенело прижимать к себе своё второе я, но на то, чтобы добраться до двери и вновь попытаться что-то сделать, уже определённо нет. Хотя и без толку бы всё было. Кажется, комната всё ещё как-то глушила связь или просто на его устройстве вспышка так сказалась, так что и здесь ничего не работало — ему только и оставалось, что сидеть на месте. Как он видел краем глаза, Кит что-то пытался сделать со своим шлемом, но, похоже, по каким-то причинам у помятого паладина тоже ничего не выходило.