— Боишься? — спросил Граф Видэо.
— Чертовски правильно, я боюсь! — сказал я. — Когда здесь появились ангелы, чтобы сражаться за Нечестивый Грааль, их сила была строго ограничена природой Темной Стороны, и все равно они убили тысячи людей и разрушили почти все! А сейчас Уокер сказал мне, что природа Темной Стороны изменилась и мы больше ничем не защищены. Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы отправился домой и спрятался под одеяло, пока все не кончится. Однако... Смотрите, когда мы говорим о гневе Бога, мы должны учитывать, что произошло с Содомом и Гоморрой, двумя городами, уничтоженными Богом из-за греховности их жителей. И я бы поставил все свои деньги, что в них и наполовину не происходило то, что здесь происходит совершенно регулярно, полцены по выходным.
— Все-таки он только человек, — сказал Король Шкур глубоким, богатым и неисправимо неряшливым голосом. — У всякого человека есть слабость.
— Будь уверен, я упомяну ему это, — сказал я. — С безопасного расстояния. Господа и дамы, я весьма неплох, но против прямой воли Бога мне не устоять. Одно то, что я говорю это вслух — вполне достаточно, чтобы заставить меня думать о язвах и нарывах[7] на моих нежных частях.
— У тебя самого есть библейская основа, — осторожно сказал Жульен. — Твоя мать, Лилит — первая жена Адама.
— Да, верно — та самая, которая восстала против власти Бога, за что ее вышибли пинком под зад из Эдема прямо в Ад, где она спала с демонами и рожала чудовищ, — сказал я. — Я действительно не собирался упоминать, что это некоторым образом связывает меня с Идущим Человеком, но в любом случае спасибо.
— Это только притча, — неожиданно сказала Сьюзи. — Простой способ объяснить намного более сложную реальность.
Какое-то время мы молча смотрели на нее. Сьюзи всегда умела удивить меня.
— Джессика Сорроу, — сказал я. — Неверующая... Мне кажется, что только у тебя одной есть сила веры, или, скорее, неверия, сопоставимая с силой Идущего Человека. Может быть, если мы сведем вас двоих вместе, вы... окажетесь равны.
— Так было, раньше, — сказал Джессика, глядя на меня черными немигающими глазами. — Сейчас я намного лучше.
Все в комнате неудобно зашевелились, как будто каждый резко возразил, без единого слова.
— Джессика — наш последний ресурс, — сказал Жульен. — Наше самое опасное оружие.
— Черт побери, — сказала Сьюзи. — А я думала, что это я.
Жульен сверкнул на нее благожелательной улыбкой, потом посмотрел на меня очень тяжелым обеспокоенным взглядом.
— Это должен быть ты, Джон. Ты единственный, кому мы можем доверить это сделать.
— Ты всё время так говоришь, — сказал я. — Но я все еще не убежден.
— Я все еще не понимаю, — упрямо сказала Сьюзи. — Я имею в виду гнев Бога, быстрый и сильный, всю эту мутотень. Что он делает на самом деле?
— Все, что хочет, — сказал Уокер. — Он силен настолько, настолько захочет, и так же быстр. Он может убить без оружия, или только голыми руками. От него не защитит никакая дверь, его не убедит никакой аргумент; ничто — ни наука, ни магия — не сможет защитить тебя от него.
— Да ладно, — сказала Сьюзи. — Он, что, пуленепробиваемый?
— Пока он идет путем Небес, ничто в мире не может коснуться его, — сказал Жульен.
— Даже благословенные или проклятые пули с крестом, вырезанном на конце? — спросил Сьюзи.
— Он даже не моргнет, — ответил Уокер.
Сьюзи внезапно улыбнулась.
— Тогда, похоже, мне придется постараться.
— Мне в голову пришла коварная и прямо-таки возмутительная мысль, — сказал я. — Если природа Темной Стороны изменилась, возможно мы сможем связаться с Оппозицией и натравить одного из их агентов на Идущего Человека?
— Пусть ты и он сразятся, — сказал Граф Видэо. — Мне нравится эта мысль.
— Вы сошли с ума? — сказал Жульен. — Два Идущих Человека столкнутся лбами в Темной Стороне? Вы уже забыли, что тут понаделали ангелы? Мы все еще восстанавливаемся!
— Хорошо, а что насчет Улицы Богов? — упрямо спросил я. — Разве нет какой-нибудь Сущности, которая чувствует себя достаточно сильной, чтобы...
— Ни одной, — ответил Уокер. — Сейчас вся Улица обсуждает, не уйти ли из Темной Стороне до тех пор, пока все это не кончится и они смогут без опаски вернуться.
— Всегда есть Эдди Бритва, — заметила Сьюзи.
Еще одно неудобное молчание; каждый прикидывал последствия такого поступка.