Много народу бежало рядом со мной, включая целую стаю туристов с камерами наготове. Мы, в Темной Стороне, любим бесплатные развлечения, особенно, если они обещают быть драматическими, жестокими и впечатляюще кровавыми. А это обещало все три, поскольку включало Идущего Человека. Он, совершенно спокойно, стоял посреди Улицы, его длинный пыльник позволял увидеть револьверы, заткнутые за пояс. Его окружали защитники самых разных систем верований, восхвалявшие своих богов и осуждавшие Идущего Человека как еретика, неверующего или, еще хуже, лжепророка. Еще больше крикливых оскорблений доносилось из безопасных мест за дверями храмов. Тем не менее никто не хотел подходить к нему слишком близко. Даже самые жестокие верующие, фанатики-экстремисты с широко распахнутыми глазами, могли чувствовать силу и угрозу, исходившие от Идущего Человека. Он стоял совершенно спокойно, и все равно казался намного более опасным, чем любая Сущность на Улице Богов.
Ты просто знал это.
Я проложил путь сквозь толпу, окружившую Идущего Человека, и большинство людей мгновенно убрались с моего пути, стоило им заметить меня. Вероятно им было интересно, что я собираюсь делать. Мое имя быстро пробежало по толпе, вместе с чувством: Сейчас мы что-то увидим... Чандра Сингх встал прямо за мной. После бега я тяжело дышал и пыхтел, а он даже не запыхался. Идущий Человек открыл рот, и все тут же замолчали.
— Вы не боги, — сказал он спокойным, но громким и слышным повсюду голосом. — Вы религиозные жулики, злоупотребляющие доверием обманщики, предлагающие лживую веру и лживую надежду. Есть ли больший грех?
— Даже лживая надежда лучше, чем никакая, — сказал я. — Особенно в таких местах, как Темная Сторона. — Все вокруг меня подались назад на то, что было, как они надеялись, безопасным расстоянием. Идущий Человек посмотрел на меня и я твердо встретил его взгляд. Мне нужно было заставить его говорить, попробовать воззвать к его разуму прежде, чем ужас, который, как я чувствовал, висел в воздухе, извергнет из себя кровавое убийство. Должен же быть способ достучаться до него. Прежде чем весь ад вырвется наружу.
Идущий Человек, в знак любезности, какое-то время обдумывал мои слова, но потом покачал головой.
— Нет. Все это... только отвлечение от истинного Бога, настоящего Бога и настоящего милосердия. Бог — это Бог, и ни одному из этих притворщиков нельзя разрешить продолжать оскорблять его. Нет места для прощения, когда на кону стоят души.
— И что ты собираешься делать? — прямо сказал я. — Ворваться во все церкви и храмы, вытащить всех богов наружу и выстрелить им всем в голову? Даже если ты можешь это сделать, в чем я сильно сомневаюсь, их так много, что тебе потребуется на это много лет.
— У меня есть вера, — сказал Идущий Человек. — И вера может сдвинуть горы, не говоря уже о паре фальшивых Церквей. — Он остановился и посмотрел на мрачное каменное здание на другой стороне Улицы. — Посмотри на это. Храм Невыразимо Отвратительного. Кто в здравом уме захочет поклоняться этому?
— Вероятно тот, кто ищет нечестного преимущества, — сказал я. — Все дело в сделках, которые заключаются на Улице Богов. Здесь вера — валюта, с ее помощью можно выиграть ценные призы. Можно получить состояние, стереть в порошок твоих врагов, преобразиться во что-нибудь или стать бессмертным — и все стадии между ними, — если заключишь правильную сделку с Сущностью, которую выбрал. Хотя ценой почти наверняка будет душа, твоя или чья-то другая. И я не понимаю, почему ты протестуешь. Ты ведь заключил сделку, верно? Оставил в прошлом всю свою человечность, чтобы стать Идущим Человеком?
Улыбка пропала с его лица, он посмотрел на меня и, когда заговорил, его голос был ровным, спокойным и очень опасным.
— Не дави на меня, Джон Тейлор. И не осмеливайся сравнивать меня с развратными дураками и еретиками этого испорченного и коррумпированного места. Я заключил настоящую сделку с единственным истинным Богом.
— Именно так все они и говорят, — спокойно сказал я, отказываясь бояться.
— Но мой бог сделал меня достаточно сильным, чтобы уничтожить всех этих богов, — сказал Идущий Человек
— Тот, которому ты служишь? — спросил я. — Бог крови и убийства?
Он внезапно улыбнулся, и я понял, что не сумел поколебать его веру и убеждения.
— Я — гнев Бога. Я наказываю виновных. Потому что кто-то должен.