— Слушай, мне жаль. То, что я сказал, было не то, что я имел в виду, и буду говорить тебе это до тех пор, пока ты не простишь меня. Я могу быть чертовски раздражающим, поверь мне.
— Если это твой план, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше, то это полный отстой.
— Дерьмо. — Он ущипнул себя за переносицу, качая головой. — Я вел себя как идиот. Не из-за ситуации с презервативом, а из-за того, как я с тобой обошелся. — Он показывает между нами. — Мы с тобой оба знаем, что ничем хорошим это не закончится, если сделаем этот шаг.
— Ты даже не дал шанса.
— Я знаю, и мне жаль. Чертовски жаль. Я обещаю, что заглажу свою вину перед тобой.
Его извинения не помогают. Желание назвать его трусом висит на кончике моего языка, но это бесполезно. Он принял решение относительно меня с того момента, как приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса.
Я скрещиваю руки. — Отлично, и, кстати, я собираюсь оставить тебя при себе.
— Я знаю, что не прав, но можешь хотя бы отдать мне должное за то, что я ел твою киску, пока ты не развалилась на моем языке? — Его тон меняется с извиняющегося на дерзкий.
Он действительно прав.
Он не совсем оставил меня сухой и невредимой.
Скорее, задыхающейся и промокшей.
Я вздыхаю, не желая пока позволять ему победить. — Развалилась? Я притворялась, чтобы ты не чувствовал себя плохо.
Он откидывает голову назад. — О, Голливуд, может, ты и актриса, но это не было игрой.
Я бросаю на него грязный взгляд. — Неважно. — Мой желудок урчит. — Я знаю, что тебе нравится лишать меня жизненно необходимого и все такое, но ты можешь хотя бы накормить меня? Я уже изголодалась по очередному оргазму от тебя.
Он усмехается. — Жизненная необходимость, да?
Я больше не могу сдерживать свой смех.
— А вот и улыбка.
Моя улыбка превращается в хмурый взгляд. — Не надо. Я все еще чертовски зла на тебя.
Он усмехается, понимая, что выиграл этот раунд. — Куда?
Я даю ему направление в мою любимую суши-забегаловку в нескольких милях отсюда. Я слишком легко спускаю его с крючка, но он прав. Секс без презерватива был бы безрассудством.
Я понятия не имею, что происходит у него внизу. То есть, я не думаю, что у него что-то есть, но никогда не знаешь. По крайней мере, один из нас мыслит рационально.
Я не могу забеременеть. У меня голова болит от одной мысли об этом. Я едва могу позаботиться о себе, не говоря уже об ответственности за другого человека. У меня есть кто-то, кто назначает мне маникюр, ради всего святого.
Он подъезжает к обочине перед рестораном и отстегивает ремень безопасности. — Хочешь, я возьму тебе еду на вынос, или ты с кем-то встречаешься, а я подожду здесь?
— Отдайте ключи парковщику, — говорю я ему. — Мы ужинаем в ресторане.
— Мы?
Я киваю, когда он подает сигнал между нами двумя, чтобы уточнить.
— Не самая лучшая идея, Голливуд.
— Неужели так неловко находиться рядом со мной?
— Да. Посмотри на себя, такая идеальная и сексуальная. Надо мной будут смеяться несколько дней, если я буду общаться с таким божеством.
Я расстегиваю ремень безопасности и толкаю его в бок. — Пойдем. Я умираю с голоду, и жажда суши убивает меня с каждой секундой, пока мы ведем этот нелепый разговор.
Он не двигается. — Ты сказала суши?
— Конечно, да.
Он качает головой. — Не-а, я не ем эту сырую рыбу и дерьмо из морских водорослей.
— Кто не ест суши?
— Я, вот кто. Я уже позволил тебе убедить меня провести утро, выкручивая конечности в такие позы, которые мои яйца мне никогда не простят. Я не могу есть это дерьмо. Мне нравится жареная, печеная рыба, что угодно, только не сырая.
Я закатываю глаза, но смеюсь. — Очень плохо. Я не буду есть одна.
Я открываю дверь и выпрыгиваю, не дожидаясь его ответа. Он ругается под нос, когда присоединяется ко мне и передает ключи парковщику.
— Заноза в заднице, — ворчит он, открывая передо мной дверь.
— Расплата — сука.
***
— Ты уверена, что у них здесь нет бургеров? — спрашивает Хадсон, несколько раз переворачивая меню от начала до конца, как будто он что-то упустил. — Здесь есть скрытое меню, которое ты не хочешь, чтобы я видел, не так ли?
— Попробуй эти чертовы суши и перестань быть дивой. Уверена, ты ел и похуже.
— Конечно, но не тогда, когда у меня был выбор.
— Как насчет того, чтобы попробовать это, а я позволю тебе выбрать ужин, договорились?
Он ухмыляется. — Ты планируешь разделить со мной еще одну трапезу?
Я смотрю вниз, пытаясь скрыть улыбку. — Возможно. — Да! Да!
Он протягивает мне свое меню через стол. — Закажи все, что у тебя есть.
Когда официант приносит наши суши, я заставляю его откусить первый кусочек. Хадсон смотрит на него со сморщенным носом и медленно берет палочки для еды. Он сжимает их, берет ролл и рассматривает его, прежде чем запихнуть в рот.
— Признайся, — говорю я, когда он начинает жевать. — Это неплохо.
— Отлично, — простонал он, проглатывая. — Ты выиграла.
Я хлопаю в ладоши и визжу.
— Успокойся. Я не говорю, что хочу есть это каждый день в своей жизни.
Улыбаясь, я беру палочки и начинаю есть. В этот момент входят они, и я чуть не давлюсь едой. Внимание Хадсона переключается на меня в беспокойстве, пока я заставляю себя проглотить кусочек.
— А я-то думала, что сегодняшнее унижение не может быть хуже, — бормочу я, сузив глаза на движение позади него. Мой желудок вздрагивает, когда пара садится за стол в другом конце комнаты.
Хадсон оборачивается, чтобы посмотреть, что привлекло мое внимание. — Я бы хотел думать, что у тебя было неплохое начало дня. — Он снова поворачивается ко мне. — Кто этот чувак?
Я не видела Нокса уже несколько месяцев, да и не хотела. Его волосы отросли, он набрал вес, но выглядит счастливым. Улыбка на его лице напоминает о том времени, когда мы были молодыми и влюбленными — до того, как индустрия избила нас.
С ним его новая девушка. Я узнаю ее из таблоидов, меня спрашивали о ней в интервью, когда люди просили мой автограф или когда папарацци просто хотели быть засранцами.
Все хотят знать, что я думаю о женщине, которая якобы увела у меня парня.
— Мой бывший, — отвечаю я.
— Ты хочешь уйти? — Хадсон спрашивает пониженным голосом.
Я качаю головой. — Нет, все хорошо. — Я беру еще один кусочек. — Я в порядке.
Он не выглядит убежденным. — У тебя все еще есть чувства к нему?