Карл: Ты жаждешь всего, что можешь положить в карман своих переживаний.
Мэри: Невозможно жаждать этого; это дар.
Карл: Какой дар? Ах, забудь. Будь одаренной.
Роза: Ты предлагаешь не говорить об этом?
Карл: Ты можешь говорить об этом, но не можешь уговорить это появиться и не можешь уговорить исчезнуть.
Роза: Это должно быть.
Карл: Я понятия не имею! Любое представление как бы содержит в себе грязь. Какой бы смысл ты ни вкладывала в него, какое бы слово ни использовала, для Того это грязь. То не знает ничего о «божественном», или Я, или каком-то мастере.
Мэри: Верно.
Франческо: (со смехом) Это правда.
Мэри: Это я чувствую. Это то, о чем я говорила. Но я чувствую, что ты должен знать больше о том, что я говорю.
Карл: Почему я должен что-то знать?
Мэри: О, ладно.
Карл: Ты хочешь контролировать меня, считая, что я должен что-то знать. Нет? Ты хочешь моего согласия. Ты ищешь подтверждения.
Франческо: Я тоже. (смех)
Карл: «Пожалуйста, подтверди мое представление о „любви“! Если бы ты только смог понять мою идею! Как мне представить ее тебе? Пожалуйста, возьми ее. Съешь!»
Мэри: Знаешь что? Я не хотела этого, честно.
Карл: Ладно, не парься.
Франческо: «Don't worry, be happy». «Завтра будет новый день».
Карл: Новый день может никогда не прийти, слава тебе, Господи.
Франческо: (со смехом) Проблема в том, что приду я.
Карл: (со смехом) Ты всегда приходишь, каждый день. Что поделать!
Обнимая одиночество
Карл: Вопрос? Я не такой плохой, каким кажусь, – возможно, я еще хуже! Мексика, что у тебя?
Мексиканка: Когда говорят «нет, нет, нет, не то, не то, не то», отрицая все, – может ли что-то произойти, если выждать.
Карл: Может быть, может быть и нет. Это всегда «может быть», спекуляция. Все, что ты можешь сказать, все, что можешь выдумать, – спекуляция на эту тему.
Женщина: Нет, мне на самом деле это нравится.
Карл: Я могу говорить лишь о том, когда расщепленная секунда действительно разбивает твое сердце. И тогда сердца больше нет. Это все. Тогда у тебя больше нет склейки с чем-либо. Потому что без этой склейки идей или чего-либо в этом духе остается То. Но То было всегда.
Мэри: Значит, это божественная любовь.
Моника: Она опять за свое!
Карл: Забудь об этом! Может быть, если ты выпьешь достаточное количество вина, ты окажешься в божественной любви.
Мэри: Может быть, мне следует использовать другое слово.
Карл: Да, может быть. Может быть, не делать это таким уж особенным?
Мэри: Ты использовал слово «покой». Ты не боишься употреблять это слово.
Карл: Покой, да. Может быть, оно больше подходит.
Мэри: Покой. Удовольствие. Любовь. Пение.
Карл: Нет, нет. Покой – это сама радость, потому что нет второго. Однако отсутствует идея покоя.
Мэри: В любви нет второго.
Карл: Ага, но это «нет второго» по-прежнему предполагает второго.
Мэри: Хм?
Карл: Это «нет второго» в любви, это единство по-прежнему является вторым.
Мэри: В покое нет второго; нет второго в любви.
Карл: Я не говорю об этом «без второго» в единстве. Я не говорю об этой «единой любви». Я не говорю о любви Бога, любящего себя…
Мэри: Я – это сам покой, само счастье, сама любовь.
Карл: Но оно не знает покоя.
Мэри: Сам покой, сама любовь.
Карл: Можешь назвать это «само нижнее белье». (смех)
Мэри: Так же сама любовь. Почему я должна стесняться этого слова «любовь»!
Карл: Потому что это столь возвышенный символ, который просто делает это таким особенным.
Мэри: Тогда ты произнеси его.
Карл: Ты это делаешь с его помощью. Просто назови это «божественное нижнее белье», и я успокоюсь! (смех)
Мэри: А почему надо бояться? Ты же не боишься слова «покой». И слово «блаженство» тебя не пугает.
Карл: Что бы ты ни сказала, мне все равно придется это разрушить. Так что забудь об этом!
Мэри: Возможно, дело в том, что слово «любовь» слишком затаскано. Его неправильно понимают.
Карл: На него возложено столько ожиданий. Поэтому это называется «Sat-shit-ananda», потому что от дерьма ничего не ждешь.
Мэри: В любви нет ожиданий!
Карл: Что? Как только ты называешь что-либо этим словом, начинаются ожидания.
Георг: Карл, грамматически слово «любовь» требует объекта, а «покой» – нет. Это настолько просто.
Карл: Да, это хорошая мысль. Любовь существует только тогда, когда есть любящий и что-то любимое. Покой – нет.
Мэри: Хорошо. Тогда я добавлю «божественная» к любви. (смех)
Карл: Забудь «de wine»! Бог ты мой. Не пей так много. Ты все еще хочешь напиться?
Мэри: Руми сказал…
Карл: Какой Руми? Теперь у нас пошли кривотолки. Ты превращаешь это в кривотолки. Это Руми их, что ли, распространяет?
Мэри: Руми, Хафиз – они не боялись слова «любовь».
Карл: Ну так и что? Что это значит?
Мэри: Они не боялись слов «покой» или «любовь».
Карл: Тебе теперь нужны какие-то подтвердители? Говори за себя, а не о тех, кто что-то сказал.
Мэри: Я знаю, что это истина. Даже не подумаю идти на попятную.
Карл: Ты знаешь, что это истина?!
Мэри: Я не собираюсь сопротивляться этому слову.
Карл: Нам надо теперь склониться перед ней! Она знает истину. Единственная, кого я знаю, кто знает истину. Завтра утром она даст сатсанг, в девять, у себя. (смех)
Мэри: Я не являюсь этой истиной. Я не чувствую, что являюсь этой истиной. Это интуиция. Я не собираюсь отступать от этого. Это не спекуляция; это не концептуализация. Это само мое сердце.
Карл: Ты – это рот, нашедший сам себя.
Мэри: Я больше не коснусь этой темы.
Карл: Божественная спекуляция! (смех)
Мэри: Интуиция – это не спекуляция. Это совершенно другой порядок.
Карл: Какой еще порядок?
Мэри: А что это за слово «спекуляция»? Есть слово «спекуляция», есть слово «интуиция», существует слово «реализация» – это все разные вещи.
Карл: Но они ничего не меняют. Ты остаешься все тем же дьяволом, который хочет внести различия там, где их нет. (молчание) Аллилуйя. Бог ты мой.
Лиз: У меня однажды был такой опыт.
Моника: Еще одна.
Лиз: Я сижу здесь с вами и прокручиваю это в голове снова и снова. Мне однажды читали про Шиву. Это было что-то вроде стихотворения, написанного на непонятном мне языке. Но там была одна строка, которая шла рефреном, и я в итоге спросила свами: «Что означает эта строка?» И он сказал: «Не то, не то, не то». Поэтому, когда я здесь сижу, все «не то», и это такое облегчение.
Карл: Поэтому я сижу здесь. О чем бы ни шла речь, все это «не то».
Лиз: (дразнит) И тогда через меня прошло просветление. (смех) Я дам сатсанг. На первом этаже.
Мэри: «Не то, не то, не то» – разве это не любовь? Разве это не дар?
Карл: Нет. Это не может быть дано тебе, ни с помощью строки, ни путем красивых слов, ни как-либо еще – это не может быть дано тебе. Это не дар, не передача.