Навсегда.
Софи охнула от первого мягкого движения.
— Ты только…
— Я знаю, милая. Второй раз ты любишь аккуратно и медленно. Я все про тебя знаю.
Она еще раз охнула и обняла меня за шею, пробормотав в рубашку что-то вроде: «Невыносимый засранец».
Кончик языка забрался в вырез рубашки, лаская мою кожу. Ее прерывистое дыхание перемешивалось с влажными поцелуями. Я сжал зубы, стараясь держать мягкий ритм, но хотел больше.
Ладошка Софи крепко сжала мой зад, побуждая быть более активным. Я подхвати ее вторую ногу, поднимая над полом, вдавливая в стену.
— Боже мой, — вскрикнула она от неожиданности.
— Я держу тебя, родная. Все хорошо.
Софи крепко сцепила ноги за моей спиной, позволяя проникнуть глубже. Я тяжело дышал, срывая с ее губ поцелуи, двигаясь все быстрее, сжимая крепче. Она выкрикивала незнакомые слова, дергая меня за волосы. Я не понимал ничего, кроме своего имени, но интонации побуждали не медлить. Софи вцепилась зубами мне в плечо, подаваясь быстрыми рывками навстречу. Я встречал ее на полпути, испытывая самый умопомрачительный оргазм в своей жизни.
Соня расслабилась в моих руках. Ее язычок ласково зализывал место укуса. Я развернулся и сполз вместе с ней по стене на пол.
Соня
Крис сидел на полу, опираясь на стену, а я на нем, обнимая ногами. Мне было безумно жарко в куртке и свитере, но двинуться я не решалась.
Так горячо и сладко чувствовать его в себе, слышать, как выравнивается дыхание, ощущать нежные поглаживания пальцев на своей шее. И больно, потому что придется встать и уйти. Конечно, сейчас Крис никуда меня не отпустит, но ведь он уснет когда-нибудь.
— Мне так нравится, когда ты произносишь мое имя по-русски, — сказал он тихо, прижимаясь губами к моему виску, — У вас такая вкусная «Р».
— Кр-р-ристофер-р-р, — прорычала я ему в ухо.
Он засмеялся.
Ноги затекли, сигналя, что пора встать за землю и вспомнить о реальном мире, где нам лучше держаться друг от друга подальше. Я поднялась и тут же по внутренней стороне бедер потекли теплые струи.
— А черт! — я как идиотка пыталась руками остановить влагу, которая пропитывала мои чулки.
Господи, и откуда столько?
Крис засмеялся, встал за мной следом. Пока я охала и ахала, перемазывала пальцы в сперме, стараясь не закапать ковер, он вернулся с коробкой влажных салфеток.
— Стой спокойно.
Крис опустился передо мной на колени. Он аккуратно стирал салфетками следы нашего удовольствия, посмеиваясь.
— Ничего смешного, — я сжала зубы, чтобы не застонать от аккуратных касаний его пальцев.
— Красивое белье, — Крис прижал салфетку к моим трусикам, — У тебя свидание что ли?
— Чего?
— Ты ведь не ожидала меня здесь увидеть, но надела всю эту порнографию, — он щелкнул резинкой чулок.
— Придурок, — я оттолкнула его руки, опустила юбку, — Знаешь, Мэйсон, с таким же успехом можно предположить, что ты прячешь под кепкой лысину.
— Мне нравится кепка.
— А мне нравится красивое белье.
Козел какой. Нет, ну какой козел.
— Вызови такси.
— Далеко собралась? — он сложил руки на груди, изображая короля мира.
— На свидание, — съязвила я.
— Хватит, — он дернул меня за руку и стал целовать.
Жестко, почти грубо, прикусывая и посасывая мои губы. Резко оторвался.
— У тебя свидание со мной. Давай выпьем кофе и спокойно поговорим.
Крис отпустил меня и скользнул руками под куртку, помогая раздеться. Я едва на ногах держалась от кардинальной смены его настроения.
— Решил прикинуться джентльменом?
— Банальное гостеприимство.
— Мне бы в ванную.
В трусиках неприятно хлюпало.
— Ты помнишь, где моя комната?
Я кивнула и направилась к лестнице.
— Софи, — окликнул Крис.
Я обернулась.
— Если решишь удрать через окно, не помни мамины розы.
Я показала ему язык и скрылась наверху.
Крис
К черту кофе. Нашу долгожданную встречу можно и вином отметить.
Почему же я такой мудак? За красивыми глазами стоял, когда раздавали фильтр для рта? Это же надо… Превратил кружевное белье в паскудные намеки на другого мужика. Но хорошо, что она взбесилась, значит и правда есть только я.
Нам нужно поговорить. Спокойно, без спешки.
Просто поговорить. Я должен ей сказать, что люблю, что не могу отпустить ее, что не буду работать, пока она не станет моей во всех грёбанных бюрократических смыслах.
Схватив бутылку и два бокала, я двинулся наверх. Из-за полуприкрытой двери доносились тихие всхлипы.