Русские коллекционеры тоже разглядели новое искусство. Сергею Ивановичу Щукину мы обязаны тем, что он терпеливо, с большим вкусом и умением создал великолепную коллекцию, которая сейчас находится в Музее изобразительных искусств им. A.C. Пушкина. В 1907 году Сергей Иванович Щукин взволнованно пишет из Москвы в Париж: «Что случилось с Пикассо? Говорят, он сошел с ума». Что же заставило его так нервничать? Дело в том, что в 1907 году в своей маленькой и нищей мастерской, о которой впоследствии было написано так много воспоминаний, Пикассо создал картину, которая вызвала у публики настоящий шок. Он писал ее почти год, практически не покидая мастерской, и дал ей название «Авиньонские девицы».
Картина еще не была представлена широкой публике и обитала в мастерской художника в Бато-Лавуаре, где постоянно царил художественный беспорядок. У Пикассо было довольно много странностей, и одна из них заключалась в том, что, где бы он ни находился, он в одну секунду создавал вокруг себя хаос. Он ненавидел порядок и домашний уют. Вне зависимости от того, жил ли он в бедной мастерской или в собственном замке, у него все равно царил вечный беспорядок. И вот среди холстов и всевозможных атрибутов искусства друзья Пикассо впервые увидели написанную им картину «Авиньонские девицы». Анри Матисс, который сам был новатором и любил эксперименты, увидев эту картину, сообщил, что Пикассо сошел с ума. Живопись кончилась, началось что-то совсем иное. Искусства больше нет. Друг Пикассо, художник Жорж Брак, выразил свое отношение к этой живописи такими словами: «Такое ощущение, что кто-то пьет бензин и плюется огнем». Это произведение было шокирующим не только по исполнению, но и по сюжету. На картине изображен фрагмент Авиньонской улицы в Барселоне, на которой находился дом терпимости. Авиньонские девицы – это проститутки, обитавшие на этой улице.
Тема порока нередка в живописи, но, как правило, сопровождается нравоучительными коннотациями. Порок всегда бичевали. А здесь мы видим нечто совершенно другое. На огромном полотне, площадью почти в шесть квадратных метров, изображены пять женских фигур. Кажется, что какая-то рука открывает перед нами занавес, и мы видим их, как на витрине. Женщины написаны неприятным ржаво-розовым цветом. Эта палитра использована в картине не случайно. Всю жизнь существовала полемика между Пикассо и Матиссом. Если Матисс, основоположник фовизма, впустил в свои картины гармонию, создаваемую сочетанием различных цветов, то Пикассо отреагировал на это, сделав свои картины подчеркнуто монохромными. Появился «голубой» и «розовый» периоды в его творчестве. Это не было продуманным действием, это был подсознательный протест. И в конце «розового периода» у Пикассо появляется этот болезненный ржаво-розовый цвет.
В глазах зрителя эта картина распадается на две части. Левая ее часть довольно традиционна. Три крупные женские фигуры, резкие и угловатые, абсолютно лишены красоты и энергетики. Они написаны всё еще в духе Сезанна, их еще можно уложить в изобразительный ряд. Но в правой части картины появляются две женские фигуры с уродливыми лицами, совершенно изломанные. Линия и штрих резко вынесены на поверхность, их фигуры угловаты и отвратительны. Это антикрасота. Испокон веков искусство стремилось к тому, чтобы выразить красоту. Но, глядя на эту картину, мы видим, что красота разрушена. Ее больше нет.
Музей Пикассо в Барселоне
Авиньонские девицы в своей наготе и брутальности настолько агрессивны, что зритель невольно вздрагивает. На смену красоте приходит нечто страшное. Всеми фибрами души мы чувствуем, что рождается что-то новое. Перед нами многочисленные плоскости, фигуры расчленены. Картина вызывает ощущение всматривания в разбитое зеркало. И в этом отражении мы видим себя. Эта картина явилась предтечей кубизма, нового течения, пришедшего на смену искусству, воспевающему красоту формы и линии.
Но самое главное, что в тот момент Пикассо начал говорить новым живописным языком, доселе нам неведомым. Была разрушена старая эстетика, гармония, и художественный мир был по-новому закодирован. Это прекрасно почувствовали коллекционеры и специалисты. Это не значило, что исчез интерес к форме и реальности. Реальность существовала сама по себе, а то, что рождалось на холсте, существовало отдельно. Новый XX век принес разрушение и целый клубок проблем и противоречий. Изменилось очень многое, и такой гениальный человек, как Пикассо, не мог этого не видеть и не чувствовать. Окружающий мир и мир внутренний поменялись местами. Появилось ощущение эфемерности реального мира и истинности внутреннего.
О каких-то детях говорят, что они родились с ложкой во рту или в рубашке. А Пабло Пикассо родился с карандашом в руке. Рисовать он начал с восьми лет. Его отец был великолепным испанским художником, поэтому чувство прекрасного было развито у ребенка на генетическом уровне. Пикассо учился живописи и в Испании, и во Франции. Он впитывал в себя лучшее, что было создано человечеством до него. Но преломить все это через призму своего видения и абсолютно по-новому трактовать язык формы так, как Пикассо, не мог никто.
В начале XX века у Пикассо появляется интерес к африканскому искусству. Он посещал музей Трокадеро, где видел африканские маски и вдохновлялся этими образами и линиями. Когда Пикассо надоедали вопросами об африканских мотивах в его творчестве, он отвечал, что не знаком с африканским искусством и не имеет к нему никакого отношения. Но это, конечно, было не более чем лукавством.
Фото И.Г. Эренбурга, близкого друга Пикассо
В 1906 году в Осеннем салоне в Париже выставлялись русские художники. Пикассо был замечен в зале, где экспонировались картины Врубеля. Пикассо простаивал там часами, любуясь кристаллической, мозаичной живописью Врубеля, и его она очень трогала. Пикассо долго размышлял над этим приемом, «вызревал», пока через год не «выстрелил» «Авиньонскими девицами».
Понадобилось 23 года, чтобы эта картина попала в Музей современного искусства в Нью-Йорке и сравнилась по своей популярности с «Моной Лизой» и «Сикстинской Мадонной». Это одна из самых известных картин в мире. Она может нравиться или не нравиться, вызывать совершенно противоречивые чувства. Но нет сомнения, что это произведение глубоко волнует каждого вот уже больше века с момента своего появления на свет.
Послесловие
Эта книга создана по материалам радиоэфиров на радиостанциях «Серебряный дождь» и «Вести FM» и предназначается для всех, кто ценит и любит прекрасное. Автор не ставит своей целью сказать новое слово в искусствознании, его цель – более скромная: поделиться со своими соотечественниками в наше непростое время своими впечатлениями от шедевров мировой живописи. Если эта книга пробудит у читателей интерес к мировой художественной культуре, то автор будет считать свою задачу выполненной.