- Неужели продолжишь утверждать, что мне все показалось, и на самом деле ты просто не вписался в дверной проем? - Притворно изумилась я.
- Боже, рыжик мой, ну откуда в тебе столько сарказма? - Простонал парень. - Была ведь такая милая девочка... Ну, подрался я, да. Но говорю же - это ерунда и тебя никак не коснется.
- Не знала, что теперь это называется «подрался». И уж тем более, считается ерундой. Неужели, на этот раз сам решил замараться, а не шестерок своих послал? - Почему-то вот крепла во мне уверенность, что Вику перед ее убийством рыжий как минимум видел. А если вспомнить, что в новостях говорилось о том, что моя бывшая начальница активно сопротивлялась собственному убиению, то вывод напрашивался вполне однозначный. - Знаешь, я одного не могу понять. Чем тебе так помешала Вика? Неужели, это все из-за пятничного скандала? То, что она могла рассказать твоей невесте и будущему родственнику было настолько страшным, что стоило ей жизни? Никогда не поверю, что это был рандомный выбор жертвы. Слишком много совпадений.
Молчание было долгим и каким-то... ошеломленным. Я не торопила с ответом, а он не стремился нарушать тишину.
- Вероника, - наконец, спустя долгую минуту откашлялся он. - Скажи мне, пожалуйста, где ты сейчас находишься? Мне кажется, что по телефону мы совершенно друг друга не понимаем.
- Я не буду этого делать, Олег. Знаешь, не смотря на твою протекцию, я боюсь тебя. И, честно говоря, у меня сейчас только одно желание: никогда больше тебя не видеть.
- Но...
- Просто пойми, пожалуйста, что твоя жизнь со всей ее грязью и кровью не для меня. Пойми и прими. Я не смогу так жить.
- Ника, ты не..
- Вот именно, Олег. «Не». Прости и не мучай меня больше. Мне и так больно. Прощай.
В тот вечер меня впервые за долгое время накрыла самая настоящая истерика. Я ревела громко, навзрыд, перепугав родителей едва ли не до чертиков. Я не могла даже сказать им, что поочередное бдение у моей постели ничем не поможет. Когда я открывала рот, пытаясь произнести хоть слово, из горла вырывались только судорожные всхлипы.
В итоге мать так и уснула в моей кровати, крепко прижимая мою голову к своей груди. В какой-то мере это даже помогло - когда за окнами забрезжил рассвет, я уже почти успокоилась, пригревшись в ее объятиях. И даже смогла придумать более-менее разумные объяснения своей истерики для родителей.
- Олегу звонила, поздравляла с грядущей свадьбой, - спокойно заявила я утром за завтраком.
- Вот как? - Удивленно вскинул брови отец. - И где здесь причина для подобного слезоразлива?
- Так я же сохла по нему с двенадцати лет, - пожала плечами я, откусывая кусочек тоста. - Вот и накатило. Могу же я хоть иногда поистерить, как все нормальные девчонки?
- Ну-ну, - недоверчиво покачал головой он. - Сам Олег-то в курсе твоих глубоких и нежных чуйств?
- В курсе, в курсе, - покивала я, внутренне поморщившись от его настойчивого любопытства. - Па, нормально все, не лезь ты в это дело. Я сама со всем разберусь.
- Ты уж разберешься, да, - синхронно вздохнули родители, но допрос, к счастью, прекратили.
И вот теперь я бодро шагала по коридорам своего института, старательно игнорируя звонки вновь активизировавшегося Олега. Что еще он хотел обсудить, я не понимала. Смс-ки, которые он присылал, отличались завидной простотой и вопроса не проясняли: «возьми трубку», «где ты» и тому подобная лабуда.
В деканате я решила свои дела довольно быстро, освободившись уже буквально через полчаса. Честно говоря, последние дни я много думала о том, что мне делать дальше и как найти выход из ситуации, в которую, по сути, сама же себя и загнала. В голову начинали закрадываться мысли о том, что папа был прав насчет импульсивности моего решения о переводе на заочное отделение. С работы почти наверняка придется увольняться - наверняка после свадьбы Никифоров будет там появляться еще чаще, чем было до сих пор. Кроме того, вставал еще более животрепещущий вопрос: есть ли смысл вообще оставаться в Ильске? И тут как раз и возникает два варианта: вернуться под родительское крыло, тем самым признавая свою полную несостоятельность во взрослой жизни, либо вообще продавать бабушкину квартиру и переезжать в какой-нибудь третий город, где у меня не будет совсем никаких знакомых и снова начинать все с нуля.
И оба варианта кажутся мне сущим бредом, потому как мое поведение и без того, действительно, напоминает тактику страуса: прячем голову в песок и самоустраняемся от всех проблем. И все эти размышления вновь и вновь возвращают меня к исходной точке: как быть?
Вот с такими невеселыми думами я медленно брела по знакомым улицам, практически не задумываясь над маршрутом прогулки, стараясь только держаться в тени деревьев, ибо солнце, наконец решившее посетить Дальний, палило просто немилосердно.