— А… да. Памятный день был. Мы же тогда выиграли. — Тон его был каким-то нервным. А меня вдруг поразила одна догадка.
— Тимошин, ты был с ним знаком?
— С кем? С Дмитрием твоим? С чего ты взяла?
— Не знаю. Просто… вдруг так показалось. — Я зябко повела плечами. — Так был?
Он долго молчал, глядя на огни вечернего города. Как же так? Неужели я все-таки оказалась права?
— Нет. Мы не были знакомы, Лиз. Снова меня в чем-то подозреваешь?
— Нет. Нет, конечно, извини. Просто иногда мне кажется, что я что-то упускаю в общении с тобой.
— Вот как? — Тимошин, наконец, повернулся и посмотрел мне в глаза. — Лиз, давай мы поговорим об этом завтра после соревнований? Ты расскажешь все, что тебя беспокоит, а я постараюсь развеять твои сомнения, идет?
— Идет, — вздохнула я. — Ладно, поздно уже, пора ложиться спать.
— Да, ты права, я пойду. Встретимся завтра, в Солнечногорске?
— Позвони мне, когда будешь выезжать и когда подъедешь, хорошо?
— Обязательно. — Тимошин подошел ко мне и, нежно коснувшись рукой щеки, коротко поцеловал. — Все будет хорошо, Лиз, я обещаю.
— Ага…
Солнце. Опять это чертово солнце. Интересно, Тимошин хоть взял с собой очки?
— Тим, ты очки от солнца не забыл? — Спрашиваю я, садясь на переднее пассажирское сидение его машины и пристегивая ремень безопасности.
— Не, нафиг? Терпеть их не могу. Это брательник у меня был пижоном, без них никуда, а я предпочитаю постаринке, — он откинул вниз отражатель. — Вот так. Видишь, и никакое солнце нам не страшно. А в этих очках только видимость хуже становится. Не боись, нормально доедем.
Я кивнула и, отвернувшись, уставилась в окно. Ноющее беспокойство никак не желало отпускать. Какое-то время мы ехали молча. Тимошин весело насвистывал что-то себе под нос, изредка поглядывал на меня и чему-то улыбался.
— Ты чего такая хмурая, мышка? — Он поворачивает лицо ко мне, и я нервно вздрагиваю.
— Следи за дорогой!
— Да слежу я, слежу! Чего ты так нервничаешь? — Огрызнулся парень, переводя взгляд на шоссе.
— Догадайся, блин! — Рыкнула я. — Я не хочу оплакивать еще одного дорогого мне человека!
— Оу, так я тебе дорог, детка? — Естественно, мужская логика вычленила периферийную часть фразы. — И что, сильно дорог?
— Тимошин, ты можешь не отвлекаться?! — Совсем взбесилась я, переходя на крик.
— Да что ты так дергаешься-то?! — Не выдерживает Тимошин, оборачиваясь ко мне. На короткие доли секунды он упускает контроль за дорогой и этого оказывается достаточно, чтобы не заметить вылетающую на встречку машину.
— Тим, дорога! — Взвизгиваю я и он оборачивается. Как в замедленной съемке вижу как он вздрагивает и, негромко матюгнувшись, изо всей силы выкручивает руль. Как и Дима год назад, он делает это так, чтобы основной удар пришелся на его сторону.
— Тим, нет!!! Не-е-е-е-ет!!!
— Лиза! Лиза, детка, проснись, это просто кошмар, — я выныриваю из этого ужаса под мамин встревоженный голос. Черт, неужели мне действительно это приснилось? В комнате горит свет. Проморгавшись, нащупываю под подушкой телефон и смотрю на дату и время. Фух, действительно, просто кошмар.
Только после этого перевожу взгляд на обеспокоенно следящую за моими движениями маму.
— Все в порядке, я просто нервничаю, вот и снится всякая муть, — сбивчиво объясняю я и неожиданно понимаю, что нужно позвонить Тимошину. Мне просто жизненно необходимо отговорить его от поездки на машине. Сейчас еще только начало первого, вряд ли он успел глубоко заснуть.
Под удивленным маминым взглядом снова хватаюсь за телефон и набираю его номер.
— Мышка? — Сонно раздается в трубке после четвертого гудка.
— Тимошин, мне нужно срочно с тобой поговорить, — выпаливаю я, не давая себе времени задуматься и отступить. Под удивленным взглядом родительницы добавляю: — желательно не по телефону.
— А до завтра это твое 'срочно' подождать никак не может? Я спал уже вообще-то, — недовольно ворчит он.
— Тебе объяснить значение этого слова? — Хмыкаю я. А потом резко перехожу на жалобный, канючащий тон: — Ну Тим, ну пожалуйста! Мне очень-очень надо!
— Хорошо, — вздыхает он, сдаваясь. — Мне спуститься или ты сама ко мне поднимешься?
— Я сама, — торопливо выпаливаю я, глядя на качающую головой маму. Отключившись, просяще смотрю на нее и поясняю: — Мне, правда, надо. Иначе я не усну, да и завтра буду нервничать полдня, пока он не доедет.
— Иди уже, — вздыхает она, поднимаясь с кровати. Я обрадованно чмокаю ее в щеку и поспешно одеваюсь.
Пока лифт медленно тащится до седьмого этажа, напряженно думаю о том, как убедить Тимошина поехать вместе со мной на электричке. Ведь он будет сопротивляться, это явно. Достаточно ли, хмм, я небезразлична ему, чтобы он прислушался к моей просьбе, даже если посчитает ее глупостью?
Тим уже встречал меня на лестничной площадке. Растрепаный, в домашних спортивных штанах и растянутой футболке, он выглядел настолько милым, что я не сумела сдержать порыв и, в два шага преодолев разделявшее нас расстояние, прижалась к нему, изо всех сил стискивая в объятиях.
— Лиза? Ты чего? — Недоуменно бормочет он, первые мгновения застывая, точно каменное изваяние. Впрочем довольно скоро отмирает и осторожно обнимает в ответ.
— Не хочу терять тебя, — всхлипываю я, снова вспоминая свой кошмарный сон.
— Почему ты должна меня потерять? Я здесь, маленькая, я с тобой, — он бормочет какие-то слова утешения, одновременно пытаясь аккуратно подталкивать меня к двери квартиры, но я не трогаюсь с места. Не хочу расцеплять рук, а идти вот так не очень-то и удобно. В конце концов Тимошину это надоедает и он подхватывает меня на руки.
— Ладно, не хочешь по-нормальному, пойдем так, — негромко говорит он, перенося меня через порог. Вопреки моим ожиданиям, в коридоре он не останавливается, а идет дальше, в комнату. Там со всей осторожностью усаживается на диван и пристраивает меня к себе на колени. Убедившись, что я удобно устроилась, он заглянул мне в глаза. — Ну а теперь рассказывай, что там у тебя случилось, мышка.
— Тим, я хочу, чтобы ты завтра поехал с нами на электричке, — не отрывая от него взгляда, заявила я.
— Не понял, Лиза, мы же с тобой договорились? — Округлил глаза он.
— Пожалуйста, Тимошин, ведь это не так сложно? Просто не садиться за руль этой чертовой машины?!
— Ну и что ты психуешь? — Осадил меня парень. — Ты можешь внятно объяснить, чем тебе так не нравится моя машина?
— Ты знаешь, чем, — угрюмо бурчу я, глядя на ворот его футболки.
— Это все предрассудки, Лиз, ты же и сама это понимаешь. По крайней мере, еще несколько часов назад ты вроде как смирилась с моим средством передвижения. Так в чем же дело сейчас?
— В кошмаре, — все так же не глядя на него, мрачно ответила я.
— В каком кошмаре? Тебе приснился какой-то сон?
— Да. Практически точная копия прошлогодней аварии.
— Черт, — Тимошин нервно взъерошил волосы и прижал меня к себе. — Мышка, это всего лишь дурацкий сон. Он ничего не значит, ты просто нервничаешь, вот и все.
— Да, я нервничаю, черт возьми! И у меня есть на это все основания, ты не находишь? Тимошин, неужели тебе так сложно уступить мне и забыть на один день о своей чертовой машине? Я ведь не прошу тебя насовсем от нее отказаться — всего день, один гребаный день!
— Тихо-тихо-тихо, родная, успокойся, пожалуйста. Хорошо, я поеду с вами на электричке, если тебе от этого будет спокойнее, только не нервничай так. Все будет хорошо.
— Спасибо, — прошептала я, мгновенно успокаиваясь и утыкаясь носом ему в шею. Он только тяжело вздохнул в ответ, гладя меня по волосам.
— Я люблю тебя, Лиз, — негромко сказал он какое-то время спустя. — Давно и очень.
— Что? — Недоверчиво посмотрела на него я, чуть отклонившись. — Ты с ума сошел? Какая любовь, о чем ты? Мы ведь почти ничего друг о друге не знаем!
— Я многое знаю о тебе. Даже слишком многое, чтобы надеяться на ответное чувство. И тем не менее, я хочу, чтобы ты это знала: я действительно тебя люблю. До безумия, до паники в голове. Ты мое сумасшествие уже довольно долгое время. С первой же встречи.