- Какие такие гости? - Недоумевая поинтересовался Непомнящий.
- Делегация из Драпово. Они решили, раз свадьба партизанская, то должна произойти у нас в отряде. Мол гармонист у нас очень знатный не то что их дед Михей. Да и в самой деревне немало молодых девок, которым ух как не терпится потанцевать с нашими парнями. Представляешь, они такие шустрые, что оказывается во время нашей помощи с покосом, присмотрели себе кавалеров. Так что думаю нам надо объявлять побудку, и ударными темпами готовить лагерь к приёму дорогих гостей. Да и парням необходимо привести себя в надлежащий вид.
- Тогда что зря время терять, командуй старшина. - Немного поморщившись от того, что неловко пошевелил рукой на перевязи, согласился Иван.
Через пару минут весь лагерь напоминал потревоженный муравейник. Экстренно делались дополнительные навесы и столы со скамьями; строительные щепа и стружка собиралась, и сносились в компостную яму. Трое штатных сапожников усиленно стучали своими молотками, или пришивали заплатки на успевшую прохудиться обувку. А немногочисленный женский коллектив, дружно латал одежду молодых партизан: в отряде появились первые семьи - из местных. По этому поводу стоит отметить, что форма многих солдат успела полностью прийти в негодность, и многие из них носили трофейную: споров с неё немецкие знаки различия и оставив лишь свои пилотки со звёздочками, или фуражки. Дзюба и Непомнящий требовательно следили за внешним видом своих бойцов, но перед приходом местных девчат, некоторые бойцы хотели, чтобы умелые женские руки привели их вещи в более аккуратный вид.
Впрочем, от этой суеты была избавлена виновница этого переполоха. Над Настей хлопотали тётка Елена и бабка Меланья. Они подгоняли под фигуру невесты платье жены Изи и мастерили из куска парашютного шёлка некое подобие фаты. Иванова старшая, ловко орудовала иглой, обмётывая край традиционного головного убора невесты, закрепляла получавшуюся драпировку и при этом тихо бубнила себе под нос:
- Нет, в прошлую войну всё было не так. Девки подольше присматривались к своим будущим мужьям, а те, сперва сватались и только тогда их родители выбирали день свадьбы своих чад. А тут... господи спаси и помилуй, сперва ляльку заделали, а опосля о поспешной свадьбе сговорились. ... Я конечно понимаю что смерть кругом, но и тогда костлявая лютовала не меньше, однако все приличия свято соблюдались....
Бабка тихо и беззлобно ворчала, изредка смотря своим старчески усталым взглядом на невесту, и снова, также отрешённо возвращалась к рукоделию, но её никто не слушал и не возражал: каждый занимался своим дедом. А в землянку, где происходили все эти приготовления и ворчания, никого не пускали: включая самого жениха. Он один раз попытался проникнуть в это помещение - буквально сказать будущей жене пару слов, но и ему пришлось ретироваться несолёно нахлебавшись.
Впрочем у Ивана и без того было немало забот: свадьба свадьбой, а от забот о лагере, и разрешения других насущных проблем его никто не освобождал. Чем он с Григорием и занимался: то инструктируя конный разъезд, чьей постоянной задачей было контроль дальних подступов к лагерю, то ещё что-либо ни будь. К этому следует приплюсовать некоторых исполнителей, которые по делу и без такового, интересовались мнением начальства о проделанной ими работе, или требовали срочного решения какого-либо 'непосильного‟ для них вопроса.
Вся эта кутерьма не прекратилась даже после того, как в землянку вбежал радостный и взъерошенный Сёмка, и прямо с порога выкрикнул:
- Товарищи командиры, гости приехали!
Здесь уже начались другие хлопоты: где разместить прибывших людей; где сгрузить привезённые ими продукты; как записать молодых. Этот вопрос поднял Демьян Феофанович, и если с товарищем Смирновой ему было всё ясно, то с Иваном было одно белое пятно во всей его довоенной биографии. Здесь снова на выручку пришёл Дзюба, он хитро улыбаясь сказал:
- Я то рожак с Гниловской станицы - рядом с Ростовом. Так судя по говору, наш жених из этого купеческого города: проскакивают у него характерные словечки. А по возрасту он скорее всего тысяча девятьсот двадцатого, или двадцать первого года. - Увидев устремлённый на него удивлённо недоверчивый взгляд старосты, старшина уточнил. - Я его ещё в начале войны видел, когда она ещё не успела его так состарить. Так что Демьян, пиши что я говорю - не ошибёшься...
Видимо правы те, кто говорит, что если хочешь насмешить бога, поведай ему о своих планах. Как это не кощунственно звучит, однако частенько именно так и получается. Стоило только Ивану направиться в сторону медблока за своей невестой, как на взмыленном коне прискакал посыльный и, не покидая седла доложил:
- К нам идут немцы, будут завтра вечером, а может быть и послезавтра утром. - Сухопарый, светло-русый боец, постоянно одёргивал разгорячённого коня: а когда один из конюхов подбежал к нему, то отдал ему поводья своего скакуна и тяжеловато, устало спрыгнул на землю. - На нас выскочил десятилетний пацанёнок, он нещадно гнал свою животину намётом и загнал кобылку. Так вот он, когда успокоился: то поведал нам, что в их деревне собираются немцы. Всё бы нечего - к такому люди уже привыкли. Но вот, у них в деревне есть поволжская немка некая Эмма. Так она случайно услышала, что как только фашисты накопят нужные для похода силы, то выдвигаются к нам, то есть, будут прочёсывать леса и болота в районе деревни Драпово. Ну и рассказала об этом одному сознательному товарищу.
- Это точно? - Синхронно спросили Григорий и Ваня. - Ты нечего не путаешь?
- Никак нет! Мальчишка божится, что его дед его напутствовал именно такими словами. А мальца послал, чтоб лошадку сильно не нагружать: однако, такой скачкой всё равно её сгубили. - С сожалением по павшей лошади ответил Павел Корж.
Этот разговор слышали все. Вокруг повисла гнетущая тишина и каждый думал о своём - о грустном. Все понимали, что праздник отменяется и нужно готовиться к тяжёлому бою. Первым безмолвие нарушил Непомнящий:
- Надеюсь Настенька меня поймёт! - Прозвучал его голос. - Торжественную часть переносим на потом, а сейчас, просто оформим наши отношения на бумаге!
- И то верно! - Поддержал Дзюба своего боевого товарища. - Погулять завсегда успеем. ...
- Гриш, пока я буду улаживать формальности, а ты, собирай всех командиров, будем совет держать.
Лагерь пришёл в движение: как будто кто-то дал команду отомри. А из своей землянки показалась Настя, она хоть и была в платье и фате, но обо всём уже знала и быстрым шагом шла к Ивану. Молодые молча посмотрели друг другу в глаза и не сговариваясь взялись за руки и, по прежнему не произнеся ни слова направились к штабу, где их уже поджидал грустный Феофанович. Не прошло и трёх минут, а военфельдшер уже вышла из неё и направилась к себе в медпункт.
Впрочем, в штаб уже входили те, кого Григорий и Иван позвали на совещание. А староста Драпово, уже собирался выходить: считая себя лишним, когда Иван обратился к нему:
- Демьян Феофанович, не уходи: ты как местный человек, да ещё и руководитель, послушай нас, покумекай маленько, глядишь, что-либо дельное нам подскажешь.
Иван прекрасно понимал, что как городской житель: пусть даже начитавшийся разнообразных рассказов о партизанской войне, он всё равно мало что смыслит о жизни в этих лесах. Поэтому, перед тем как принять какое-либо решение, он никогда не гнушался послушать мнение других людей, и это, уже не раз давало положительный результат.
Не успел Феофанович вернуться к столу, как в землянку, вошёл Ромашов, его загорелое, лицо, сильно контрастировало с белоснежной повязкой на голове, и Иван не к месту вспомнивший, что такой способ наложения бинтов называется 'шлем танкиста‟, еле сдержал улыбку. Как-никак, Василь был механиком водителем БТ-2. Следом за ним появился и его 'хвостик‟ - Сёмка. Заметив недоумевающие взгляды устремлённые на парнишку, танкист развёл руки как будто хотел закрыть собой юношу, пояснил: