Сейчас я даже не могу взять ее за руку. А она же сидит, сжавшись, беззащитная, будто лишенная всего. Безучастно смотрит в окно. Мне даже страшно посмотреть ей в глаза, сколько ужаса я там увижу.
И все же я всегда говорил и буду говорить — один черт знает, что у этой девчонки на уме.
Потому что она вдруг встрепенулась за пару минут до прибытия на место. Я подумал, она просто вздрогнула, но нет — личико Кэрол ожило, а сама она, улучив момент, когда ее отец отвлекся на происходящее на дороге на перекрестке, потянулась к моему заднему карману и выхватила мобильник.
Порадовавшись, что девушка знает графический пароль, я по возможности сделал непроницаемое лицо. Мне подумалось, что она скорее всего пишет нечто вроде прощальной записки мне. Может, сообщает, как ее потом найти… если она этого когда-нибудь захочет. Хорошо бы. Это она отлично придумала.
Когда автомобиль затормозил на стоянке перед школой, смартфон все так же незаметно оказался у меня в кармане, а Кэрол выскочила из противоположной двери, кусая губу и о чем-то напряженно размышляя. Тут наши с ней пути разделились, потому что она сразу побежала к главному входу, откуда ей махала рукой подружка Мефа с пепельными волосами. А народу набралось нехило. Плохо дело.
Я же, транспортируемый, как большая баржа за катером, очаровательным отцом своей возлюбленной, отправился в кабинет к директору — увольняться. Сарказм сарказмом, а все-таки очень мерзко я себя чувствовал, идя за этим человеком, как провинившийся мальчик. Все было неправильно. Плачущая Кэрол, вся эта ситуация, все эти люди — все, все похоже на большую клоунаду. Казалось — вот сейчас ткни в стену, и упадет картонная декорация, а под ней — наша нормальная жизнь. Бар с ребятами, где мы играем очередной ночью, пустое шоссе и моя машина, детский, открытый смех Кэрол.
Я смутно запомнил процедуру увольнения у директора. Собралось очень много народу, там, под дверью, были слышны удивленные голоса. Я подписал все, что нужно было, забрал документы. Сидел, уставившись в окно, пока мистер Девенпорт еще раз в красках описывал персоналу школы, что случилось. Незаметно достал телефон. Ни новых черновиков, ни заметок. В истории мобильного браузера новый запрос: «оставшиеся вакансии на радио Теннесси Войс». Ни черта не понял. Зачем?
Разобраться или хотя бы подумать времени не было.
Потом меня, как будто под конвоем, повели в большой зал. Тут я понял, что должен буду что-то сказать. Меня почти затошнило, когда я представил множество уставившихся на меня знакомых глаз.
Потом я их увидел.
Я почувствовал себя уставшим. Внутри вскипела злость, но тут же стала приглушенной. Тут все было не так, слишком глупо, они ничего не знали. Кэрол была моей девушкой, самой настоящей, и сейчас мне хотелось просто закрыть глаза и почувствовать, что она обнимает меня и успокаивающе гладит по волосам. Мне кажется, это немного.
К тому же, это мое.
А в зале была вся старшая школа, включая чьих-то родителей, в основном, правда, матери-домохозяйки, которым просто заняться нечем, вот и пришли поглазеть на скандал в школе у любимых чад. Заодно продемонстрировать, какие они заботливые. Но ведь и перед ними почему-то стыдно. В первом ряду сидели учителя и отец Кэрол, которого, слава богу, на сцену не пустили.
Директор закончил пороть херню, сообщил, что меня уволили, и закончил тем, что я хочу сказать несколько слов. Мне навязчиво захотелось громко истерично заржать и сказать «не, не хочу», но я послушно взял в руки микрофон и даже прокашлялся.
Перешептывания прекратились. Все смотрели на меня. Я открыл рот и закрыл его. Потом, наконец, собрался с мыслями и все-таки выдал неуклюжее:
— Мне очень жаль, что я подвел вас и всю школу, и что в середине семестра придется искать нового преподавателя физики. Впрочем, совсем скоро рождественские каникулы, и, я думаю, эта проблема будет решена. Я… Я ухожу по личным причинам, о которых не хочу распространяться.
Я увидел ее. Пока говорил, искал глазами, и вот теперь вдруг увидел. Кэрол сидела на предпоследнем ряду, с самого краю. Подружка Мефодия, все время выпадает из памяти ее имя — в общем, та, что со стеклянными глазами — отрешенно смотрела перед собой, сжимая пальцами левой руки ладонь Кэрол. Она явно меня не слушала. А впрочем, я и сам себя не слушал.
Кэрол не поднимала головы. Вглядевшись, я понял, что у нее в руках снова чей-то телефон. На миг в сердце шевельнулось отчаянное подозрение, что она все же что-то задумала, но реалист во мне на корню задавил всякую надежду. И правильно сделал, в общем-то.
— Мистер Хэдейк, а как же домашнее задание? — выкрикнул кто-то из середины зала. На него зашикали.