Кроме ссоры с подругой, Катерине также не давала покоя мысль о злополучном замечании в дневнике. Конечно, Катька, даром что отличница, и раньше получала замечания, но те были за дело. А это – не за что.
«Мама расстроится. Мама скажет, что я отбилась от рук, – тяжело вздохнула Катерина, которая больше всего на свете не любила расстраивать маму. – А Настьке вон всё равно. Как с гусихи вода!»
Катерина страдала. Заняться дома было решительно нечем. Хотя, как говорила мама, «было б желание, а работа найдётся»… Но в том-то и дело, что никаких желаний делать что-то по дому у Кати сейчас не было. Хотелось гулять: слепить снеговика, или на коньках покататься – вон какие скользанки под подъездом есть. Но во дворе была врагиня-Настька. И потому выходить туда совсем не хотелось.
«А что мне, собственно, Настька? Я в соседний двор пойду! Там и каток есть. Девчонки там точно гуляют. А может, и Вовка Левко мимо будет проходить», – Катя представила, как невозмутимо проходит мимо Насти, небрежно крутя в руках любимые коньки, которые столько раз одалживала бывшей подруге. Настроение сразу улучшилось.
А воображение уже рисовало, как потом лихо Катя станет демонстрировать девчонкам танцевальные па на катке. Да не обычные, а самые сложные… И как весь соседний двор сбежится посмотреть на чудо-фигуристку… И как Настька завистливым взглядом будет глядеть из подворотни, ведущей в родной двор, и как Вовочка-футболист, который, хоть и в очках, зато спортсмен всем известный, проходя мимо, остановится, поражённый в самое сердце, и восторженно скажет: «Во даёт!»
– Во даёт! – отчётливо послышался Вовкин голос со двора. Катька чуть из окна не вывалилась от увиденного.
Вовка Левко, давний герой Катиного сердца, пристально следил за возящейся с малышнёй Настей и громко комментировал происходящее вечно ухмыляющемуся Шурику Никитину, прозванному Никитозой. – Во даёт! Не снеговика, а чудище какое-то слепила… – с умным видом произнес Вовка.
У Кати отлегло от сердца.
– Кто ж нос снеговику из ветки делает? – продолжал Володя. – Из морковки надо!
– Шёл бы ты своей дорогой, – грозно встряхивая хвостиком на шапке, проговорила Настька. – А то сейчас такое про тебя расскажу… Я ведь всё знаю… – Настя захихикала в предвкушении, – весь класс смеяться станет!
Ни живая, ни мёртвая, смотрела Катя на бывшую подругу. Катя понимала, что именно собирается сказать Настя. Ведь только бывшая подруга знала, что Вовка не выходит у Кати из головы.
«Сейчас всё расскажет! Назло мне! Вот сейчас ляпнет: «А в тебя Катька влюбилась!» Вовка, конечно, застесняется и убежит, но…»
Но для неё, Кати, это будет полный крах: позор и страшное разоблачение… К счастью, ничего важного Настя рассказать не успела. Володя пожал плечами и, гордо обнимая кулёк с мячом, прошествовал дальше.
– Здравствуйте, МарьВанна, – бодро отрапортовала Настя под окнами в этот момент, – А ваша Катя…
Тут Настька заговорила совсем тихо. Но Катя и так знала, что скажет эта предательница маме. Наябедничает про замечание в дневнике.
«Лучше б и не знакомила я её никогда со своей мамой!»
Мама, конечно, всё равно узнала бы про замечание, но ведь Катя хотела подготовить её к этому страшному известию.
– Привет! – мама уже вошла в прихожую. – Чего дома сидишь? Уроки не сделала?
И хоть мама не произнесла ни слова о замечании, Катя почувствовала в её словах озабоченность. Первое же, что спросила – про уроки! Значит, опасается за успеваемость дочери. Ещё бы! Конец четверти, а тут замечание…
Катя послушно уселась за стол, раскрыла учебник. Но какое тут учение, когда под окнами бывшая подруга и нынешняя предательница скачет. Катя не удержалась, глянула в окошко. Лучше бы не смотрела! Вконец обнаглевшая Настька гордо демонстрировала трюки на широкой скользанке.
Но это было ещё не самое страшное. Анюта – весёлая пышечка из соседнего двора – жадно смотрела в рот Насте. Та что-то сказала, показала в сторону Катиного окна, а Аня отчётливо «охнула», закивав в такт этой сплетнице.
«Точно! – мелькнуло в голове у Кати, – теперь ещё и всех девчонок против меня подговорит. Наговорит каких-нибудь гадостей. Вспомнит и расскажет, например, что я Анюту за глаза «пышкой» называю. Вспомнит, расскажет Анюте… Ужас! Со мной теперь вообще никто дружить не станет!»
На следующий день перед уроками Настя, как ни в чём не бывало, поджидала Катю возле раздевалки.
– Кать, – голос Насти звучал совсем растеряно, – ты что, до сих пор обижаешься? Может, хватит? Ну, подумаешь, сказала я сгоряча… Ну, извини ты меня за это замечание. Ну, перестань злиться.