А потом ветер совершенно неожиданно стих. И у нас появилась возможность разлепить глаза и оглядеться.
Ничего хорошего мы не увидели. Прямо перед нами возвышалась огромная песчаная дюна. Гора сыпучего песка в сто футов высотой. Наверху ветер еще не улегся, и было видно, как с хребта дюны сползают узкие песчаные ленты.
Хасанчик только посмотрел и захныкал:
— Лезть туда?! Нет, нет, я не хочу, не могу, слишком высоко!..
Зато месье Мартине воспринял дюну как вызов. Только принимать его должен был почему-то не он, а Макс.
— Макс! — рявкнул он. — А ну бегом на вершину! Посмотри, не виден ли оттуда флажок.
— Почему я?..
— Макс! — взревел месье Мартине. — Победитель должен быть впереди!
— Но…
— ДЕЛАЙ, ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРЮ! ЭТО ВОПРОС ДИСЦИПЛИНЫ!
Бедный Макс начал карабкаться на дюну. Песок сползал вниз, Макс тоже, на его одинокую фигурку жалко было смотреть.
Хасан Ксанаду сел и объявил:
— Я туда не лезу. Пусть там будет хоть тысяча флажков, мне все равно.
— Мой Хасанчик не хочет лезть наверх, — сказал Эдди. — Надо идти в обход.
Самсон Второй не одобрил такой план.
— Доктор Дракс сказала, что нам надо идти, куда указывает тень. А если мы отклонимся от направления, мы можем совсем его потерять. Это дрейфующая дюна. Такие иногда растягиваются на много миль в длину. Бывает, что на двадцать или тридцать.
Двадцать-тридцать миль — это плохо. Но дюна выглядела неприступной.
Макс увяз в песке по колено.
— У меня не получается! — жалобно крикнул он. Мне показалось, он сейчас заплачет.
Даже месье Мартине слегка растерялся. Видно, ему тоже не хотелось туда карабкаться.
— Идем в обход! — объявил он.
— Когда на местности нет никаких ориентиров, трудно держать направление, — сказал Самсон Второй.
— Трудности, — изрек месье Мартине, — это то, что помогает победителю побеждать. МАКС!
— Но доктор Дракс… — начал Самсон Второй.
— Доктор Дракс ждет от нас инициативы! — оборвал его месье Мартине. — Кто проявил инициативу, тот победил!
«Да, но кто заблудился в пустыне, тот погиб», — собирался сказать я, но не успел: месье Мартине уже шагал в обход. За ним потянулись все остальные — даже Самсоны, Первый и Второй. Да уж, подумал я, с лидерскими качествами у месье Мартине полный порядок.
Зато, глядя на дюну, я вспомнил своего папу. Как летом он иногда освобождался с работы пораньше и мы с ним ехали на пляж побегать по песку — у нас это называлось «дюндайвингом». Не пробовали? Это так: взбираешься на песчаный холм и бросаешься с него вниз — ну, просто сбегаешь. Песок едет под ногами, шаги все длиннее, длиннее, вот-вот упадешь, но это не важно, песок же мягкий. В общем, природный аттракцион.
Даже не успев сообразить — что это я делаю? — я взбежал вслед за Максом до половины дюны и спросил его:
— Готов?
— К чему?
— К дюндайвингу. Неужто ни разу не пробовал? Давай руку.
Он неуверенно протянул мне руку.
— Поехали?
— Куда? — спросил он.
— Сейчас увидишь.
И я прыгнул. В пустыне Гоби песок даже мягче, чем в Саутпорте. Пара шагов — и я провалился по колено. Еще шаг — и, кажется, полдюны рассыпалось у меня под ногами. Так мы дошагали до подножия и чуть не насыпались на головы остальных, шедших в обход, — они едва увернулись.
Пока мы с Максом хохотали, лежа в песке под бледно-голубым небом, подошел месье Мартине.
— Ну и что вы этим хотите сказать? — спросил он, глядя на меня сверху вниз.
— Хочу сказать: это та-ааак классно! Сейчас отдышусь — и обратно наверх.
— Мистер Дигби, — сказал месье Мартине, — вы ребенок.
На секунду мне почудилось, что меня раскусили. Но нет, это он просто хотел съязвить.
— Кто со мной? — спросил я и начал взбираться на дюну. Когда я оглянулся, по склону карабкался Самсон Второй, а за ним Хасан и все остальные, даже Флорида.
На середине подъема я обернулся и сказал:
— В принципе, можно и отсюда. Но если доберемся до верха, есть шанс заглянуть на ту сторону и проверить, не видно ли там флажка. А не увидим — тоже не беда, зато устроим себе дюндайвинг века!
Все согласились, и мы стали карабкаться дальше, помогая друг другу. Последние несколько футов дались нам труднее всего. Я докарабкался первым и рухнул без сил, ткнулся лицом в песок. Флорида уцепилась за мои ноги, чтобы подтянуться наверх. Остальные последовали ее примеру. Я изогнулся, прополз еще немного вперед и перевесился через гребень. Вся вторая сторона дюны лежала в тени. Это была не та зыбкая легкая тень, какая бывает от людей или от деревьев, а такая темная, глубокая и прохладная, как пруд, — хоть наклоняйся и пей из нее. И внизу, в самой глубине этой темной тени, трепетал маленький белый флажок.