— Вообще-то, — сказала доктор Дракс, собирая анкеты, — в этот раз она не полетит.
— То есть как не полетит?
— Ну, просто не полетит. У Шэньцзянь поднялась температура, и я решила подержать ее дома. Конечно, это может быть обычная простуда, но ведь может оказаться и корь.
Вот так. У Шэньцзянь температура, и она не летит в космос. А ее мама говорит об этом так, точно объясняет, почему девочка не идет сегодня на физкультуру.
— Но Шэньцзянь — профессиональный тайконавт, единственный из всех детей!
— Ах, мистер Дигби, экипажу там почти нечего делать. Всю сложную работу выполнит мой Дракс-центр и его суперточные приборы. Помните, в шестьдесят девятом году американцы благополучно посадили пилотируемую станцию на Луну — а ведь их центры управления были гораздо примитивнее вашего драксфона. Поверьте, по сравнению с передовыми технологиями моего Парка Беспредельности их тогдашнее оборудование — просто каменный век!
— Значит, все абсолютно безопасно?
— У «Дракс Коммьюникейшнс» есть один очень важный принцип, на котором мы строим всю свою работу: создание избыточного резерва. Это означает, в частности, что запас кислорода на борту в десять раз превышает потенциальные потребности экипажа. Запас топлива — в два раза. Даже слой кевлара на корпусе командного модуля — в три раза толще необходимого. То есть пуленепробиваемость оболочки — в три раза выше.
— Пуленепробиваемость? А для чего она нужна? Разве кто-то собирается обстреливать их с Луны?
— Видите ли, в космосе случаются метеоры.
Так. О метеорах я вообще не думал.
— Знаете что, — сказал я, — пожалуй, я не хочу, чтобы моя дочь летела в космос. Слишком опасно. Это, конечно, уникальная возможность, но и на Земле можно найти много прекрасных возможностей. Без метеоров.
— Такая забота о дочери делает вам честь, мистер Дигби. — Говоря это, доктор Дракс уже направлялась к выходу. Вместе с Эдди Ксанаду.
Тогда я вскочил и сказал громко и внятно:
— Я не даю своего разрешения!
— Вообще-то, — она помахала в воздухе пачкой бумаг, — в юридическом смысле вы уже его дали. Хорошего дня!
Дверь за ней закрылась.
в космосе нет дополнительных жизней
Я все-таки допил свою «Колу-космос», хоть и через силу. И решил сходить в Башню Беспредельности — поглядеть на ракету. Я подумал: когда я увижу, какая она огромная, надежная и пуленепробиваемая и сколько в ней может уместиться запасного кислорода, — почувствую себя лучше.
Мистер Бин тоже был в Башне. Я спросил его:
— Скажите, мистер Бин, на этой ракете никто еще не погибал?
— Вот на этой? Нет. Это же одноразовая ракета-носитель. Все равно что одноразовое лезвие — использовал и выкинул. Как уж там эта штука поведет себя в деле, заранее никто не знает, а когда узнают, поздно будет что-то менять.
Мысль о том, что дети полетят в космос на одноразовом лезвии, не очень успокаивала. Скорее наоборот.
— С ракетами ведь бывает по-всякому, — продолжал мистер Бин. — Помните, как Гас Гриссом сгорел во время пожара на стартовой площадке «Аполлона-1»? И Эд Уайт и Роджер Чаффи вместе с ним.
— Помню, да.
— Правда, это было давно, и ракеты тогда были совсем другие. Но если хотите пример поновее…
— Я не хочу, просто спросил.
— …то вот: экипаж шаттла «Колумбия» погиб при возвращении на Землю, когда они уже вошли в атмосферу. Семь человек. А шаттл «Челленджер» — сразу после старта. Там тоже семеро, все молодые.
— Спасибо, — сделал я еще одну попытку, — думаю, вы ответили на мой вопрос.
Но мистера Бина не так легко было остановить.
— А был еще «Союз-1». Владимир Комаров. У него не раскрылся парашют. И самое страшное — он тогда заранее знал, что у него нет никаких шансов. Все слышали, как он разговаривал по радио с женой, как они говорили о детях… и…
— Спасибо, уже достаточно информации, честно. — Я повернулся и пошел к выходу.
— Полет в космос — не компьютерная игрушка! — крикнул мне вслед мистер Бин. — Тут погиб — значит погиб, никаких дополнительных жизней.
И тогда я решил, что должен немедленно вытащить Флориду из жилого модуля и доставить ее домой — как угодно, любой ценой. Надо будет — пойдем с ней в Бутл пешком.
Хотя, конечно, на самолете было бы удобнее. Я переступал через рельсы для транспортировки ракеты, шагал по мостику над газоводом — ямой для отведения ракетных газов — и репетировал речь. Надо постараться убедить доктора Дракс, что всем будет только лучше, если она оплатит нам с Флоридой билеты на самолет. Но, когда я уже подходил к их домику, до меня начали доноситься странные звуки. Сначала визг и скрежет: резко затормозив, у крыльца остановилась дракскомовская машина для персонала. Потом крики и шум: доктор Дракс очень громко что-то кричала, мистер Ксанаду так же громко кричал что-то ей в ответ и при этом закидывал в багажник свои вещи.