Примерно то же самое — ну, плюс-минус — сказал мне мой папа, когда я впервые отправлялся в среднюю школу Ватерлоо.
Когда Алан ушел, я втиснул в ПИП свой старый телефон с фотографиями из дома. И папиного Святого Христофора — он поместился только потому, что был уже изрядно оббит по краям.
— Зачем тебе все это? — спросила Флорида.
— Не важно. Пригодится. А ты что с собой берешь?
— Я? Мишек «Харибо».
мне нужен мой папа
Когда на следующий день мы вышли из домика для экипажа, перед машиной, которая должна была отвезти нас на стартовую площадку, нас ждали папы: месье Мартине, Самсон Первый и Эдди Ксанаду с двумя охранниками по бокам. Все говорили своим сыновьям что-то ободряющее, ерошили им волосы и хлопали по плечам. Самсон Первый крикнул мне, чтобы я там присматривал за его мальчиком. У меня мелькнула совершенно сумасшедшая надежда: вдруг откуда-нибудь появится и мой папа. Но он не появился. Хорошо, что подошел Алан и я хотя бы перекинулся с ним парой слов.
Доктор Дракс выдала каждому фруктовый лед «Одуванчик» на палочке. В форме «Одуванчика».
— Маленький сюрприз перед стартом, — сказала она. И улыбнулась. — Наше новое лакомство. Когда Парк Беспредельности начнет работать, мы развернем продажу таких «Одуванчиков» по всему миру. Ну как, нравится? Кстати, хочу вас попросить: передайте-ка мне ваши драксфоны. Обычная мера предосторожности — мы должны быть уверены, что наша секретная миссия не будет рассекречена.
Я достал Христофора из своего индивидуального пакета и приладил его к приборной панели. Это было первое, что я сделал, когда мы поднялись на борт. «Беспредельная Возможность» вибрировала, и Святой Христофор тоже вибрировал, будто исполнял лихую ритуальную пляску. Потом я вытащил пластиковую карточку для диагностики уровня стресса. Бывшая голубая кредитка у меня в руках зарозовела, и появилась короткая надпись: «Стресс».
Высота ракеты — двести футов. Наверху чувствуется, как ее раскачивает ветер. Он гудит во всех трубках и в двигателях, вздыхает и всхлипывает — в общем, не самое приятное шумовое оформление.
Ответственный взрослый должен в последний момент проверить, все ли в порядке. Пока я ходил и проверял все подряд, Самсон выкладывал какие-то бесконечные факты о космосе — видимо, это был его метод борьбы со стрессом.
— А вы знаете, — говорил он, — что из-за невесомости процессы роста всегда ускоряются? Это потому, что меньше давления на позвоночный столб, он распрямляется, и человек становится выше.
Угу, как раз этого мне и не хватало, подумал я. Еще несколько дюймов. Вслух я сказал:
— Мы можем провести эксперимент. Измерим ваш рост в начале, а потом в конце. Вот и проверим.
Я позвал остальных и по очереди отметил рост каждого на внутренней двери шлюзового тамбура. Хотя бы для того, чтобы как-то их отвлечь.
— Я не боюсь, — вдруг сказал Макс. — Когда слабаки ищут оправданий, сильный движется к цели. Сильные — выживают. Я сильный.
— А я нет, — сказал Хасан. — Значит, я не выживу? Где мой папа? Мне нужен мой папа.
— Он, наверное, уже в тюрьме, — сказала Флорида. Нельзя сказать, чтобы Хасану это помогло.
Кредитка для экспресс-диагностики стресса поменяла цвет с розового на алый. Теперь на ней было написано: «Немедленно обратитесь к врачу!»
— Предлагаю нам всем перестать беспокоиться, — сказал я. — Давайте будем думать не о взлете, а хотя бы об аварийных скафандрах… Кстати, их же надо надуть!
Оказалось, что не во всем был виноват электрический сливовый сок, которым меня тогда напоил Эдди Ксанаду: эти аварийно-спасательные скафандры и правда жутко смешные. Дети расселись по местам. Я проверил, все ли пристегнуты. Все ли правильно надели скафандры. Все ли помнят, где находится кнопка для надувания. Потом я тоже сел, пристегнулся и прокричал:
— Три, два, один!
Скафандры начали шипеть и раздуваться, и вскоре мы опять превратились в огромные хихикающие мандарины. Мы очень быстро заполнили собой весь командный модуль, включая углы, — остались торчать только головы.
— Двадцать… девятнадцать… восемнадцать…
Это начался обратный отсчет.