темная сторона луны
Трудно верить в то, что невозможно увидеть. Вот, например, гравитация. Умом я понимаю, что раз уж мы подлетели к Луне, то она теперь будет нас притягивать и удерживать, мы облетим вокруг нее и в конце концов вернемся туда, куда нам надо. Это я понимаю. Умом. Но поджилками я почему-то чувствую, что может получиться и по-другому: в смысле, вот мы пролетим сейчас мимо Луны — и полетим себе дальше, и дальше, и дальше. В никуда.
И тут Луна исчезла. Совсем. Ее больше не было.
— Где Луна? — разволновалась Флорида. — Луна пропала!
Хасан с Максом кинулись к окну и стали всматриваться.
Самсон Второй спокойно продолжал работать.
— Непонятно, что ли? — сказал он. — Просто отключили имитатор. Ну, отключили, и отлично. Значит, скоро придут и заберут нас отсюда.
Но, в общем, Флорида была права. Луна пропала. Там, где мы видели ее раньше, теперь стало совершенно черно. Но я все-таки смог кое-что разглядеть в этой черноте — возможно, у меня теперь появилось суперзрение, не только суперслух.
Я заметил, что справа в верхней части окна звезд нет. Будто между нами и звездами находится что-то большое и округлое. Такая большая округлая чернота, которая чернее черноты вокруг, — откушенный от неба кусок. Лунную поверхность я, конечно, не видел, зато видел силуэт. А это как с пазлом: когда ты уже разглядел картинку, то дальше хочешь — не хочешь, все равно будешь ее видеть.
Я показал картинку остальным, и они тоже ее увидели, хотя и не сразу. И пока мы вместе смотрели в окно, они подплыли ближе и прижались ко мне, будто я — их папа.
Становится не по себе, когда видишь перед собой такой огромный кусок черноты. А вдруг это черная дыра? И нас сейчас в нее затянет? Поэтому мы старательно смотрели не на черноту, а только на ее изогнутый край. Это немного помогало: раз у черноты есть край, значит, рано или поздно она должна кончиться.
Потом этот край вдруг осветился, сначала почти незаметно. Ярче. Еще ярче.
— Наверное, Солнце, — сказала Флорида.
Она еще даже не успела договорить, а мы уже поняли: нет, не Солнце.
Земля.
И мы ее видим — впервые после того, как соскочили с орбиты.
Она была размером с мячик для гольфа, только сказочно голубая.
Конечно, никто из нас никогда не видел свою планету под таким углом. Зато мы видели фотографии. И она была сейчас как на тех фотографиях: наша Земля. Наш дом.
А потом она внезапно, за какую-то долю секунды, поменяла форму: была плоская, стала круглая. Представьте, что у вас есть значок с какой-нибудь дурацкой надписью, вы нажимаете на эту надпись пальцем, значок продавливается. А потом убираете палец, чпок! — и значок уже опять выпуклый. Вот примерно так: чпок! — и оказывается, что это уже не фотография, а наша родная планета, и мы к ней летим.
Я хотел посмотреть весь мир. Пожалуйста, вот он — весь, целиком.
родительские обязанности
Когда видишь, что Земля висит посреди черноты просто так, сама по себе, начинаешь за нее тревожиться. Почему-то мне казалось, что если я перестану смотреть, отведу взгляд, то она может упасть. И я так старался, чтобы она не упала, что напрочь забыл про Самсона Второго, и когда он сказал: «Можно сейчас», — я сначала даже не понял.
— Что — сейчас?
— Если сейчас включить один двигатель на одиннадцать минут, мы сойдем с лунной орбиты и полетим на Землю.
Я сказал:
— У нас нет двигателей. «Одуванчик» же питается от солнечной энергии.
Самсон Второй полистал инструкцию.
— У нас есть двигатели. Два рулевых и два тормозных. Для схода с орбиты и для аварийных ситуаций. Мы можем запустить их сейчас или…
— Или что?
Действительно: что?
— Н-ну… или можно облететь Луну еще раз.
— Зачем?
Самсон Второй оторвался от инструкции.
— Если мы продолжим облет и при этом снизимся до высоты, скажем, шестьдесят восемь миль, — мы наберем хорошую скорость и легко сойдем с орбиты. Кстати, если я правильно вычислил, пока мы будем делать еще один виток, Земля сама приблизится к нам примерно на десять тысяч миль — значит, меньше придется до нее лететь. А если учесть, что скорость облета будет больше, а длина, при меньшей высоте, — меньше, мы потеряем не так уж много времени, зато выйдем на более удобную траекторию. Нет, честно, логарифмические таблицы — отличная вещь.
И мы полетели делать еще один виток.
Первый раз, когда мы здесь пролетали, нам мешала тень, да и угол был не тот — в общем, мы мало что успели разглядеть. Теперь, когда до лунной поверхности было всего шестьдесят восемь миль, нам казалось, что мы видим каждый камень. Я достал из-за откидной шторки атлас Луны и показал всем самые известные лунные объекты: Море Спокойствия, где Нил Армстронг произнес свою знаменитую фразу про гигантский скачок (Самсон Второй насмешливо фыркнул), кратер Фра Мауро, где должен был прилуниться «Аполлон-13», Океан Бурь, по которому гулял когда-то Алан Бин. Я им так и сказал: