— Вы знакомы с человеком, который тут побывал. Примерно вон там он ходил, видите?
— Выдумки, — пожал плечами Самсон Второй.
— Фотографий нет просто потому, что он повредил телекамеру, — объяснила Флорида.
— Ага, очень удобно, — сказал Самсон Второй.
— Он был четвертым человеком, ступавшим по Луне. Третьим был его друг Питер Конрад. Знаете, что говорит Алан? Он говорит, что в каком-то смысле он так оттуда и не вернулся. Иногда просыпается ночью и думает: я все еще там. Или, скажем, в жизни у него случилось что-нибудь важное, а ему кажется, что он наблюдает за этим отсюда, сверху. Будто Алан Бин, который на Земле, — просто игровой аватар, а настоящий Алан Бин — тот, чей аватар, — остался здесь.
За моей спиной стало совсем тихо. Конечно, они потрясены. Еще бы, подумал я. И обернулся.
Дети играли со своими наручниками.
На темной стороне Луны всем опять стало так же тревожно и тоскливо, как и в первый раз, и мы опять напряженно всматривались в изогнутый край черноты — хотя мы уже знали, что это Луна, — и ждали.
И дождались. Снова появилась Земля.
— Ну что, когда мы будем готовы включить двигатель?
— По моим расчетам, через двадцать девять минут, — ответил Самсон Второй. — Если двигатели проработают одиннадцать минут, мы выйдем на нужную траекторию.
— А вдруг ты ошибся? — спросил Макс.
Самсон Второй пожал плечами.
— Я никогда не ошибаюсь. Во всяком случае, в вычислениях.
— А если все-таки ошибся, что тогда?
— Тогда? Ну, вряд ли мы совсем промахнемся мимо гравитационного поля Земли… Но не исключено, что мы выйдем на слишком широкую орбиту. И так на ней и застрянем, не сможем вернуться в атмосферу — далеко. Скорее всего, превратимся в спутник Земли. Будем кружить там, как космический мусор. Или как комета. Зато, если, например, мимо нас пролетит какая-нибудь большая комета, мы, возможно, попадем в ее гравитационное поле и…
— Хватит! — выкрикнул Макс. — Замолчи! Специально решил запугать нас до смерти?
— Это же просто имитация, — сказал Самсон Второй.
Видимо, эта малоприятная перспектива — таскаться до скончания веков по Солнечной системе на хвосте у кометы — и натолкнула меня на одну мысль.
— Макс, — сказал я, — дай-ка мне твой наручник.
— Зачем? Вон у вас есть свой.
— Да, но у меня в нем установлен «Профессиональный гольфист», а у тебя — «Орбитер-IV». И там в меню должен быть симулятор траектории свободного возврата. Если мы введем в него все характеристики «Одуванчика» — а они есть в инструкции, на самой первой странице, — и начнем играть, то сможем выяснить, правильно Самсон Второй все вычислил или нет. То есть мы будем лететь и параллельно играть. Тогда, если мы выбираем, например, «запуск двигателя» и «Орбитер» говорит «Молодцы, верное решение», — мы будем знать, что все нормально, можно запускать. А если он говорит «Упс!»…
— Тогда мы погибли.
— Только в игре. В реале мы просто не будем ничего предпринимать, пока «Орбитер» нас не похвалит.
— Вот это гениально, — оценил Самсон Второй.
Флорида радостно улыбнулась.
— Не знаю насчет гениальности, — сказала она, — но одаренно и талантливо, факт!
В общем, Самсон Второй играл в «Орбитер-IV» на своем наручнике, а я повторял все его удачные ходы на панели управления: снижался до оптимальной высоты, держал «Одуванчик» на курсе и готовился к запуску двигателя.
— Скоро можно будет нажать кнопку, — предупредил я Макса.
— Я не хочу.
— Что?! Вы же с Хасаном недавно дрались, кому нажимать!
— Вот пусть Хасан и нажимает. А я не хочу туда возвращаться.
— Куда «туда»?
Он указал на Землю.
— Да ладно тебе! Не верю, что ты не хочешь вернуться домой.
— Здесь лучше.
— То есть как?.. В открытом космосе?!
Макс не успел ничего ответить, потому что Хасан в этот момент сказал:
— Но тут правда лучше.
Даже Самсон Второй заметил:
— На редкость удачная имитация. Особенно эффект невесомости убедительный.
— А мне нравится играть, — сказал Хасан. — И в прятки, и в «камень — ножницы — бумагу». И когда все писают и смеются…