Но я вместо этого сказал:
— Ну так вперед.
Никто не двинулся с места. Видно, весь зал тоже думал, что я говорю метафорами.
— Вперед! Что мы тут делаем? За мной!
Понятия не имею, кто меня тянул за язык и откуда все это взялось. Само откуда-то выскочило. И дальше все тоже катилось как-то само собой, без моего участия. Я спустился со сцены и пошел через зал прямо к выходу. Сначала все сидели. Потом кто-то встал и пошел за мной. И еще кто-то. И еще. А потом все повставали и потянулись за мной — по коридору, во двор.
Во дворе сияло солнце и пели птицы. Я подошел к воротам и толкнул створку. Ничего не произошло. В средней школе Ватерлоо безопасность поддерживается на высшем уровне. После девяти ноль-ноль ворота запираются, без специальной магнитной карточки нельзя ни войти, ни выйти. Например, как раз в этот момент за воротами стоял человек в кожаной куртке и явно очень хотел попасть внутрь, но не тут-то было.
— Я новый учитель медиаведения! — доказывал он через переговорное устройство.
И слышно было, как секретарша, тоже через переговорное устройство, ему отвечает:
— Ничего не понимаю. Вы же уже здесь! Вы сейчас находитесь на собрании.
Тут подоспела Лоррен. Она посмотрела через прутья ворот на настоящего учителя медиаведения. Потом она посмотрела на меня. И прошипела:
— А вы кто?
Я постарался все ей объяснить и в конце сказал:
— Простите меня, Лоррен.
— Не Лоррен, а миссис Сасс!
— Да, миссис Сасс.
— Почему ты не сказал мне, как по-настоящему тебя зовут?
— Я сказал…
— Но… нет, ну как же так можно? Такой большой мальчик…
Когда я вернулся домой, мама спросила:
— Ну, как твой первый день в большой школе?
— Нормально, — ответил я.
— Нормально? И это все, что ты можешь сказать?
— Не все.
— А что еще?
— Еще ужасно хочется есть…
Иногда лучше не вдаваться в детали.
мой видимый друг
Потом был миллион писем и родителей миллион раз вызывали в школу по поводу моего «странного и вызывающего поведения» на школьном собрании. Это все из-за того, что я единственный ребенок в семье, решила миссис Сасс. «Ему не хватает социальных навыков, он совершенно не контактирует с другими детьми. Даже на игровой площадке держится обособленно».
Интересно, а как бы вы держались, если бы все кому не лень ходили за вами и выкрикивали: «Сэр! Сэр!.. Как там наверху?» или «О, гляньте, оборотень!» — и так без конца. Ну вот чего они от меня хотят? Чтобы я ссохся, что ли?
— Постарайся завести себе друзей, — сказал мне папа. — Хотя бы пару-тройку.
— У меня полно друзей. Двадцать членов моей гильдии что угодно готовы для меня сделать по первому моему знаку.
— Я говорю о реальной жизни, не о компьютерах.
— Не вижу, в чем разница.
— Вот именно, — сказал папа. — Вот именно! Послушай, тебе нужен видимый друг. Такой, которого можно будет разглядеть невооруженным глазом.
В «Варкрафте» весь смысл в том, что другие игроки не знают, высокий ты или низкий, худой или толстый. Они просто принимают тебя как есть. В моем случае — как высококвалифицированного ночного эльфа-целителя.
И меня это совершенно устраивает.
А маму с папой — нет. Поэтому они отвели меня в театральную студию «Звездочки». Занятия по субботам. Девушка Лиза, которая руководит студией, к моей нехватке социальных навыков отнеслась довольно сдержанно. Она оглядела меня со всех сторон, покачала головой и сказала:
— Вообще-то у нас детский театр.
— Ему двенадцать, — сказал папа.
— В смысле, это его ментальный возраст?
— Физический. И ментальный, наверное, тоже. Ему двенадцать в смысле ментальном, физическом, эмоциональном — во всех смыслах. Просто он высокий. И бреется.
— Понятно, — сказала она, хотя видно было, что ей не очень понятно.
Я предъявил ей свой паспорт.
— Он умный мальчик, — добавил папа. — Учится по программе для одаренных и талантливых.
— Только он скорее «звезда», чем «звездочка», — пробормотала Лиза. — Хотя… если взять «Большого и Доброго Великана», может получиться просто гениально. А что, пожалуй, так и сделаем! — И она улыбнулась.
Мы стали репетировать «Большого и Доброго Великана». Роль Софи, маленькой подружки великана, получила Флорида Кирби — вот уж образцовая, стопроцентная «звездочка».