— Да, конечно, — отвечаю я.
Розали уходит, стуча каблуками по кафелю. Мы остаемся вдвоем, и я снова не знаю что сказать. Этот парень заставляет меня нервничать больше, чем я вообще смогу вынести.
Шумный кафетерий становится слишком тесным для моего смущения. Я пялюсь в высокое окно, за которым лежит белоснежный снег.
— Как прошли выходные? — задает вопрос Энтони.
На его лице продолжает гулять улыбка, и я немного расслабляюсь.
— Немного скучно. Я занималась, работала над пьесой. Ничего особенного. А как твои?
Энтони смотрит на мой наполовину съеденный сэндвич.
— Ты не хочешь его доесть? Мне кажется, я тебя отвлек от еды.
Да, да ты отвлек. Но я совсем не против.
— Нет, не хочу, — отвечаю я, отодвигая от себя поднос.
Он снова улыбается.
— Я помогал кузену с одним делом и тоже занимался. Ничего особенного.
Мне хочется спросить, не тусовался ли он где-нибудь еще? Или с кем-нибудь еще. Но меня ведь это не должно касаться. Мы просто поцеловались. Это не значит, что он теперь мой парень.
— Здорово.
— Рой! — кричит кто-то из толпы парней. — Давай сюда.
Энтони оборачивается лишь на секунду, затем его взгляд снова сосредотачивается на мне.
— Увидимся, Авери. — Его рука слегка касается моей. Затем он встает и уходит.
Это меньшее на что я рассчитывала, но больше, чем могу себе позволить в отношении этого парня прямо сейчас. Я до сих пор его еще не знаю. Но у меня определенно появился еще один повод, чтобы помечтать.
После физкультуры я выхожу из женской раздевалки и буквально натыкаюсь на Ингрид в коридоре. Она бормочет что-то типа «привет» пытается уйти.
Серьезно?
Я хватаю ее за руку и слегка дергаю на себя.
— Ингрид, — начинаю я без предисловий. — Мы дружим не первый год. Я всегда тебе доверяла свои тайны, ты мой лучший друг. Мы плакали и смеялись вместе. Мы проводили вместе каждую свободную минуту. Так почему ты, когда появилась какая-то непонятная проблема, отворачиваешься от нас и игнорируешь? Разве это честно? Можешь просто объяснить, что происходит?
Она слегка опешила от моего напора. Поглядев по сторонам, она вздыхает и наконец-то смотрит мне в глаза.
— Да, я разозлилась. Потому что ты всегда в центре внимания. Розали все время бежит к тебе, чтобы поплакаться о своем Мейсоне, будто я не способна понять. А при Ноэле про тебя вообще и слова сказать нельзя. Он охраняет тебя, как Цербер.
— Но… — начинаю я, все еще не понимая смысл ее слов.
Черт, она говорит так, будто я долбаная королева школы и пользуюсь тем, что у меня есть защитник — брат.
Бред.
— Нет, я не завидую, — перебивает Ингрид. — Розали слишком слабохарактерная, чтобы иметь свою точку зрения. Поэтому делает так, как говоришь ты. Мне надоело быть лишней.
— Ты говоришь чепуху! И ты вдруг поняла, чтобы якобы третья лишняя, когда появляется Энтони?
При его имени глаза Ингрид вспыхивают злобой.
— И это тоже, — выплевывает она. — Он мне нравится. И то, что он подкатывал к тебе, ничего не значит. Это все потому, что твой братец ему напел про тебя.
Я в полном шоке стою и смотрю на лучшую подругу, изо рта которой льется эта чушь.
— Не знаю, что с тобой происходит, Ингрид, но ты поймешь, что не права.
— Вот спасибо. А на счет Энтони, сама увидишь. Парням больше нравится естественность. — Подтверждая свои последние слова, она взмахивает темными волосами и уходит.
Сначала меня охватывает ярость и злость. Как она смеет тыкать мне в лицо тем, что я люблю красить волосы в необычные цвета? И это моя подруга, которая восхищалась их цветом и говорила о том, какая я смелая. Затем я начинаю хихикать. Вот уж чего я не буду делать, так это зацикливаться на ее словах. Я люблю свои волосы. Ингрид назвала Розали слабохарактерной, а меня неестественной. Может она и права. А может эти качества как раз и делают нас такими, какие мы есть.
Розали — милая и наивная, но настоящая. Я — импульсивная и непостоянная, но это я. Мне тоже не все нравится в Ингрид, но я никогда я ей этого не говорила. Потому что это было бы неправильным. Сейчас, когда она мне бросила все это в лицо, я поняла, что Ноэль прав. Он давно мне говорил, что Ингрид мне не настоящая подруга. И вот оно.
Ей нравится Энтони? Что ж, мне тоже.
Но несмотря на свою злость, в глубине души я все-таки надеюсь, что Ингрид все же перебесится, и мы снова сможем найти общий язык.
— Она так и сказала? — еще раз спрашивает Розали.
Мы входим из ее машины и направляемся к небольшому кирпичному зданию, окна которого отражают белоснежный снег в лучах включенных фонарей.