Я не удивилась, что, выбирая между мной и Кеннеди, почти все предпочли его. Ведь, в конце концов, для них он был свой. Общительный, обаятельный парень, настоящий будущий лидер. А я была его девушкой — тихой, милой, но немного странной. После разрыва наших с ним отношений для всех, кроме Эрин, я стала просто студенткой, не состоящей ни в каком союзе.
Во вторник мы столкнулись с нашей «правящей четой», Кэти и Ди-Джеем: она возглавляла общество, куда вступила Эрин, а он был вице-президентом клуба Кеннеди.
— Привет, Эрин, классно выглядишь! — сказала Кэти так, будто меня рядом не было.
А Ди-Джей дотронулся до подбородка и, скользнув по мне взглядом, улыбнулся моей подруге. Как и его пассия, он предпочел меня не заметить.
— Спасибо, — ответила Эрин, а потом, беря меня под руку, пробурчала: — Вот жопы надутые!
Больше года назад, когда я только приехала в общагу, я ужасно боялась, что меня поселят с ненормальной активисткой какого-нибудь студенческого движения. В первый момент мне показалось, что именно это и произошло. Эрин обосновалась в комнате первой и сразу же заняла кровать у окна. Над изголовьем она повесила четыре огромные позолоченные буквы своего имени и блестящие золотисто-голубые помпоны, с которыми прыгала в группе поддержки школьной футбольной команды. Вокруг были расклеены коллективные фотографии со спортивных мероприятий и портреты здоровенных футболистов.
Я остановилась в изумлении: благодаря обилию блесток и фольги половина комнатушки превратилась в нечто светоотражающее. Эрин вывела меня из оцепенения, подскочив к двери с криком:
— Привет! Я Эрин! А ты, наверное, Жаклин?
«Ясен хрен!» — чуть было не ответила я, но сдержалась.
— Раз тебя не было, я решила выбрать себе кровать. Ты же не против? Я уже почти распаковалась и могу помочь тебе.
Тут она схватила мою самую тяжелую сумку и швырнула ее на постель.
— Возле двери я повесила доску, чтобы мы могли оставлять друг другу записочки. Вообще-то, так посоветовала моя мама, но, по-моему, идея неплохая?
Я, моргая, уставилась на это существо с нечесаной медно-рыжей шевелюрой и в форменной университетской футболке почти того же цвета.
— Угу, — пробормотала я, глядя, как новоиспеченная подруга расстегивает сумку и вытаскивает оттуда мои пожитки.
Видимо, произошла какая-то ошибка. Перед тем как поселиться в общежитии, я заполнила длинную анкету, где описала соседку своей мечты. Эрин, как мне показалось, не обладала ни одним из перечисленных мною качеств. Мне хотелось жить с собственным подобием: книжным червем в юбке, тихоней, которая будет вовремя ложиться спать, а не таскаться по тусовкам. Я надеялась, что парни не станут ходить к нам табунами и наша комнатенка не провоняет пивом.
— Обычно меня называют Джеки, — сказала я.
— Джеки — здорово! Но, согласись, Жаклин тоже очень красиво, — по-моему, это звучит утонченно. Тебе хорошо, есть из чего выбрать. А я просто Эрин, без вариантов. И то ладно: по крайней мере, нормальное имя, да? Ну что, Джеки, куда мы повесим этот постер?.. Кстати, кто это? — спросила она, схватив фотографию одной из моих любимых певиц, которая, как и я, играет на контрабасе.
— Эсперанса Сполдинг.
— Никогда не слышала. Но она симпатичная.
Эрин взяла горсть кнопок и, запрыгнув ко мне на кровать, приложила постер к стене:
— Может, сюда?
Все это было долгих пятнадцать месяцев тому назад.
ГЛАВА 4
В среду утром я прибежала на экономику за минуту до звонка, меньше всего ожидая, что в дверях столкнусь с Кеннеди. Он стоял у входа в аудиторию и, прислонившись к стене, обменивался номерами с какой-то девчонкой из общества «Дзета». Она сфотографировалась на его мобильный и, хихикнув, вернула аппарат владельцу. Он проделал с телефоном своей поклонницы то же самое и осклабился, глядя на нее сверху вниз. Мне он больше так улыбаться не будет.
Я поняла, что стою столбом, лишь когда один из однокурсников толкнул меня и я уронила свой тяжеленный рюкзак. Парень пробормотал извинение, по тону больше похожее на «Брысь с дороги!».
Надеясь, что Кеннеди и девица меня не заметили, я наклонилась за рюкзаком. Но в этот момент за его лямку уже взялась чья-то чужая рука. Я выпрямилась и увидела перед собой ясные серо-голубые глаза.
— Рыцарство у нас еще никто не отменял! — Это был тот самый спокойный низкий голос, который я уже слышала и в субботу ночью, и в понедельник днем в «Старбаксе».