Энн испытывала огромную нежность по отношению к Сиднему Батлеру, который выказал почти немыслимое мужество и выстрадал так много, но все же восстановил свою жизнь с решимостью и чувством собственного достоинства, несмотря на то, что считал себя неполноценным.
Теперь она сможет прикоснуться к нему и доказать, как он ошибается на свой счет. И он сможет прикоснуться к ней, и Энн вновь почувствует себя желанной женщиной. Возможно.
«Пожалуйста, Господи».
Она обернулась, услышав, что Сиднем закрыл дверь, и неуверенно на него посмотрела. Но ее решимость не ослабла за время пути от утренней комнаты до спальни. Энн действительно хотела его так, что слабели колени.
– Пожалуйста, – произнес Сид, улыбаясь ей и сокращая расстояние между ними, – можно мне распустить ваши волосы? Полагаю, что своими двумя руками вы можете сделать это в десять раз быстрее, но можно это сделаю я?
Она улыбнулась и тихо стояла, пока его пальцы неловко нащупывали шпильки, поддерживающие ее волосы. Энн преднамеренно смотрела ему в лицо, пока работала его рука. Энн осознала, что не имеет ни малейшего представления о том, что скрывается за черной повязкой на глазу Сида. Но она вновь была поражена чрезвычайной красотой левой половины его лица. Ему было двадцать восемь лет – на один год меньше, чем ей. Энн подумала, что, возможно, он никогда не был бы повесой, даже, если бы этого с ним не случилось. Он был серьезным, спокойным и нежным мужчиной. К настоящему времени он мог бы быть уже женат на женщине с красотой и социальным положением под стать его собственным. Мог бы иметь детей. У него могла бы быть семья, которая жила бы с ним в Ти Гвин.
Но нет. Он бы никогда не приехал в Уэльс, если бы не отправился на Полуостров, вопреки советам всех тех, кто его знал и любил.
И она бы никогда с ним не встретилась.
А если бы ее не изнасиловали, к настоящему моменту она была бы замужем за Генри Арнольдом и жила бы в Глостершире. И она бы не стояла в хозяйской спальне Ти Гвин с волосами, распущенными одноруким мужчиной, который стал ей удивительно дорог.
Как причудливы пути судьбы.
Хватит об этом, подумала Энн, когда ее волосы каскадом устремились вниз на плечи, а Сиднем, не отрывая от Энн взгляда, положил ее шпильки на стол.
Мысли Энн пришли в смятение, и она почувствовала себя ужасно уязвимой не потому, что не верила в собственную красоту, а совсем наоборот. Красота могла сделать зрителя слепым ко всему остальному, даже к личным качествам человека. А она видела во взгляде Сиднема, что он считает ее красивой.
«Я – Энн, – хотелось крикнуть ей. – Пожалуйста, не забывай, что я – Энн».
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не называй мои волосы моим главным украшением».
Сиднем наклонился к ней и поцеловал, не разжимая губ. Желание пронзило Энн, словно удар молнии, колени ее ослабли. И вместе с желанием вернулась одна мысль.
«Все будет хорошо. Обязательно будет».
– Энн, – прошептал Сиднем так тихо, что она его едва услышала.
И тут он отвернулся, снял свой сюртук и присел на край кровати, чтобы стащить сапоги. Сделать это одной рукой было трудно, она видела это. Его камердинер. Конечно же, дома это делает камердинер. Энн не знала, следует ли ей предложить свою помощь, но делать этого не стала, и Сиднем справился сам. Энн догадалась, что он справляется с большинством задач, которые человек с двумя руками счел бы невыполнимыми для однорукого.
Правый рукав его рубашки был прикреплен к ее боковине, так же, как и рукав сюртука.
Она напряженно ждала.
Но когда Сид опять встал, то откинул покрывало и повернулся, чтобы протянуть ей руку. Энн поняла, что он не намерен раздеваться дальше.
– Энн, – произнес он. – Вы снимите свое платье самостоятельно? У меня бы это заняло слишком много времени.
Он наблюдал за нею, пока Энн не осталась перед ним в одной сорочке и чулках. Она присела на кровать, чтобы снять их, но Сиднем встал перед нею на колени и сам по одному снял чулки с ее ног.
– Ах, – сказал Сид, сидя на пятках и пристально глядя на нее, после того как справился со своей задачей. – Вы невероятно красивы, Энн. Я сожалею. Мне очень жаль…
– Нет. – Энн наклонилась к Сиднему и положила руки ему на плечи, а ее волосы упали вперед, окутывая их лица. – Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, пожалуйста, нет. Я бы никогда не встретилась с вами, если бы вы были другим. Сейчас меня не было бы здесь с вами. И меня не было бы здесь, если бы я была другой. Я хочу быть здесь с вами. И если вы скажете, что вам жаль, тогда мне тоже придется это сказать. А я не хочу, чтобы кто-нибудь из нас испытывал сегодня сожаление.
– Энн, – сказал он, – я не очень опытен. И у меня совсем не было никакого опыта с тех пор как…
Было нечто успокаивающее в том, что он ощущал неуверенность и беспокойство, так же как и она. Возможно, именно поэтому она нашла в себе смелость зайти настолько далеко.
– Я тоже не слишком опытна, – улыбнулась ему Энн.
Сиднем преодолел расстояние между их губами и поцеловал Энн. И на этот раз его поцелуй был более глубоким. Он прильнул к ее рту, лаская своим языком ее губы до тех пор, пока Энн не разжала губы, и его язык скользнул в теплоту ее рта. Энн обняла его за шею, запутавшись пальцами в его волосах. Из ее горла вырвался стон радости.
А возможно это он издал тот звук.
– Лягте, – приподняв голову, прошептал Сид у ее рта. – Снимите свою сорочку. Но только, если вам это не доставит неудобства.
Энн сняла через голову сорочку и улеглась, отодвинувшись от края так, чтобы Сиднем мог лечь рядом с нею. Удивительно, но она не чувствовала неловкости, хотя Сид стоял и в течение нескольких мгновений разглядывал ее. Он назвал Энн красивой, и он желал ее. Но он также назвал ее по имени, и каким-то образом, по выражению его глаза, Энн поняла, что хотя в нем и было желание, но это именно ее он видел, а не просто ее чувственную красоту. Под его пристальным взглядом она могла быть самой собой.
Во всяком случае, это было новым для нее опытом. Раньше она никогда не представала обнаженной перед мужчиной.
Она трепетала от желания.
Сид лег на правый бок лицом к ней, и его рука двинулась к Энн: теплая, нежная и дрожащая. С улыбкой Энн повернулась к нему и погладила одной рукой поверх одежды его левую сторону.
Он весь был сплошная теплая, мускулистая мужественность. Энн прошлась по мускулам его руки и плеча, по напряженным мускулам его спины. Энн почувствовала мускулы на его ягодицах, когда прикоснулась к ним рукой, глаза ее закрылись, и она облизнула губы. Своими большим и указательным пальцами он изысканно ласкал ее соски, вначале на одной ее груди, а потом на второй.
Странно, но его одетое, прижимающееся к ее обнаженной коже тело возбуждало ее ничуть не меньше, чем, если бы он тоже был обнажен. А возможно, даже больше.
Желание, пульсирующее промеж ее бедер, было горячим и острым. Энн придвинулась к нему еще ближе, прижавшись грудью к его рубашке, в то время как его рука передвинулась ниже, скользнула между ее ног, нашла там ноющее местечко и приласкала его.
Сиднем прижался губами к ее губам, а его язык вновь проник ей в рот, медленно прикоснулся к ее языку, а потом начал исследовать ее небо.
– Повернитесь для меня на спину, – прошептал он, слегка касаясь ее губ.
Энн поняла, что он расстегнул свои панталоны и откидывает их передний клапан.
Энн почти забыла об его увечье, когда Сиднем улегся на нее сверху, и его ноги стали нажимать на ее ноги, широко раздвигая их. Она обвила ногами его мощные бедра, покрытые теплой тканью панталон. Его вес был слишком тяжел для нее. Энн почувствовала его присутствие вблизи входа в ее чувствительное лоно и обхватила руками его ягодицы, а он скользнул рукой к ее лону.
Сиднем вошел в нее одним медленным уверенным глубоким толчком.