– Не поступила, обидно очень – всего полбалла не хватило, – всхлипывая, объяснила Марго.
– Ничего, не расстраивайся, если всего полбалла не добрала, значит, знания у тебя есть, тогда на следующий год точно поступишь. А может, это знак судьбы? Ты об этом не подумала? Может, это не твой вуз? Ты на самом деле хочешь поступить к нам в педагогический? – через преподавателя каждый год проходило много вот таких девушек и юношей, поэтому она могла почти сразу определить, кто на самом деле тяготел к преподавательской работе, а кто шел сюда, лишь бы угодить своим родителям. – Скажи мне честно, наверное, родители заставили?
– А как вы догадались? К сожалению, именно так. Я актрисой хотела бы стать! Только обещала моим родителям, что сначала отучусь здесь, а потом поступлю во ВГИК, – уже совсем успокоившись, откровенно ответила ей Марго.
– Вот видишь, я так и знала! Вот тебе мой дружеский и профессиональный совет: если ты чувствуешь в себе актрису, то и поступай во ВГИК и никого не слушай, потому что если не сделаешь по-своему, потом очень жалеть будешь. Нет ничего хуже в жизни, чем ненавистная работа!
– Да, наверное, вы правы! Попробую еще раз переубедить моих родителей!
Дома Анна Петровна тоже никак не могла понять, почему так получилось, что Марго, такая умная и хорошо подготовленная девушка, не смогла поступить в пединститут?
– Да не может этого быть! Ты говоришь, тебе всего полбалла не хватило? – возмущался по телефону отец из Батуми.
– Да, пап, представляешь, всего каких-то полбалла! Я там слышала, в коридорах переговаривались некоторые, что в таких случаях нужно знакомство иметь, тогда вопрос с полубаллом сразу же решается и человек поступает в институт.
– Значит, в институт поступают по знакомству? А я всегда был уверен, что в вузы нашей страны принимают согласно реальным знаниям!
– Пап, прекрати, ты же не в горкоме находишься! И вообще затея с пединститутом было только твоя, ты знаешь, что я туда ради тебя согласилась поступать, хотя готовилась к поступлению очень серьезно. Так что решай сам, отец, что мне делать дальше!
– Ты как с отцом разговариваешь! – прикрикнул Василий Савулиди на дочь. – Жди моего звонка и ничего сама не предпринимай! – и он громко повесил трубку.
– Что-то случилось с Марго? – взволновано спросила мужа Александра Юдина. – Ну, говори же, Василий Дмитриевич, не томи!
– Представляешь, Маргоша наша не поступила! Все, говорит, хорошо сдала, да по-другому и быть не могло, она же у нас отличница и подготовлена к вступительным экзаменам была хорошо! А ей всего полбалла не хватило, ужасно обидно! – Савулиди-старший не понимал, почему это так произошло.
– Ой, как жаль, бедная моя девочка, наверное, она так страдает! – чуть не плача говорила Юдина. – И что теперь делать?
– Марго говорит, что в таких случаях нужно знакомство иметь, ну, ты понимаешь, чтобы кто-то похлопотал за нее, тогда все и разрешится. А у нас в Москве кто из знакомых есть? Никого!
– Ну как, никого?! Ты же можешь попросить первого секретаря горкома, чтобы он позвонил кому надо в Москву!
– Ты что, Александра Александровна, не в своем уме? Как я, член партии, буду просить за свою дочь! Какой я пример другим товарищам буду подавать! Это невозможно, да, к тому же, мне наверняка скажут, что «если твоя дочь не поступила в институт, значит, она плохо подготовилась к экзаменам». Нет, я этого сделать не могу!
– Даже ради своей дочери?! Каким же ты чистоплюем стал, Василий! Не хочешь – не надо, тогда я сама за свою дочь попрошу, мне не стыдно это сделать! – решительно возразила ему Александра-.
– А ты, собственно говоря, у кого собралась помощи просить? – Савулиди сразу не догадался, кого она имеет в виду.
– Дай мне, пожалуйста, номер телефона того московского генерала, что отдыхал у нас недавно в санатории, кажется, его звали так же, как одного известного русского художника, – никак не могла припомнить фамилию генерала Александра.
– Крамскому хочешь звонить?
– Да, конечно же, Крамской! А что такого? Он сам тебе предлагал в случае необходимости свою помощь?! – напомнила ему жена.
– Еще чего! Генерал-майора, Героя Советского Союза беспокоить по таким пустякам! Это уж совсем ни в какие ворота не лезет! – возмущался муж.
– Послушай меня внимательно, Савулиди! Речь идет о судьбе и будущем твоей родной дочери, а не о каких-то там пустяках, как ты выразился! Я настоятельно тебя прошу, дай мне его телефон, я ему сама позвоню.
Савулиди терзала внутренняя дилемма: с одной стороны, он как партийный деятель – второй секретарь батумского горкома партии – не мог в открытую просить за свою дочь, это тогда считалось просто неприличным с точки зрения партийной этики, а с другой стороны, ему как отцу и вправду было очень обидно за свою любимую, умную и старательную дочь Маргариту.