С Ираклием они договорились следующим образом: тот по телефону звонит ему и конкретно говорит, какую картину или даже две нужно сделать к определенному сроку. Деньги он лично будет ему привозить за готовый уже холст. На том и расстались.
В течение почти трех лет Дмитрий усердно копировал великих художников, исправно получая значительные суммы за свои работы.
Савулиди-младший уже и не знал, на что их тратить: в день, так сказать, «получки», и это стало уже для него неким ритуалом, он приглашал всех его близких друзей в ресторан на бульваре. Заказывали все, что было в меню и даже больше, оставляя щедрые чаевые официантам. Видя, что у их друга завелось еще больше денег, вопросом же откуда, собственно говоря, он их берет, они себя не утруждали, Димкины дружки, любители красивой жизни за чужой счет, подбивали его купить автомобиль, мол, будем ездить по городу с девчонками на зависть всем остальным, а летом махнем отдыхать в Кобулети. Легко поддающийся чужому влиянию молодой художник, все же, жил своим умом и не пошел на поводу у друзей, зачем вызывать лишние подозрения?! Он приобрел только что сошедший с конвейера мотоцикл с коляской К-750 и гордо разъезжал на нем вдоль моря с ветерком. Добрый, широкой души парень любил делать подарки не только себе, но и всем своим близким. Еще подростком он старался откладывать немного из тех денег, что давал ему на мелкие расходы отец, чтобы наравне с ним преподнести своей маме и сестре на «восьмое марта» пусть не очень дорогие, но, все же, от души купленные подарки. Теперь Дмитрий мог позволить себе многое. Имея достаточно средств, в портовом городе всегда можно было приобрести неплохие вещицы. Тогда он подарил отцу отличный заграничный галстук и черное элегантное портмоне из натуральной кожи. А маме, дорогой и любимой его маме, которая всегда была так терпелива и чутка к нему – настоящие французские духи, о которых, он знал, она давно мечтала.
– Не может быть, это же «Шанель»?! Димка, где ты их взял? – удивилась мама, осторожно открывая флакончик духов и с наслаждением вдыхая его удивительный аромат.
– Ты же знаешь, дорогая мама, что ради тебя я готов свернуть горы, лишь бы видеть тебя счастливой и улыбающейся, как сейчас! Заказал у знакомых моряков! Нравятся?
– Ты еще спрашиваешь! Очень! Спасибо! Буду их беречь, оставлю только для особых случаев. На каждый день у меня «Красная Москва» имеется. Марго из Москвы прислала, – радовалась дочь курского помещика Александра Юдина, как будто у нее с малолетства не было самых лучших иностранных духов, привозимых ей и ее сестре родителями из Европы.
– Димка-то наш жить стал на широкую ногу?! Откуда у него столько денег? – волновался отец. – Не вляпался бы в какую-нибудь неприятную историю! – Хотя в душе он гордился своим отпрыском, наконец-то, Дмитрий взялся за ум, повзрослел и стал сам зарабатывать деньги.
– Ну, почему ты, Василий, всегда в первую очередь думаешь о плохом? Мальчик много работает и хорошо зарабатывает, что в этом такого странного?
– Наивная ты у меня, Сашенька! Всегда была такой и, наверное, такой и останешься! Мы же не при капитализме живем?! Как только у меня будет свободное время, разберусь, кому это Димка за такие деньжищи продает свою мазню? – Василий Савулиди так и не поменял своего убеждения, что всякое там искусство вещь совсем не нужная в современном мире. Другое дело – построение коммунизма и все, что с этим связано, вот куда надо прилагать все свои старания и силы!
Самому Дмитрию следовало бы тоже на досуге призадуматься, почему за его копии Ираклий платит ему такие деньги? Но молодой художник был настолько высокого мнения о себе и о своем творчестве, уверенно полагая, что его труд вполне достоин такой высокой оценки в денежном эквиваленте.
Лишь всего один раз он немного удивился, когда за копией пришел не сам Ираклий, а какой-то матросик из батумского пароходства. Он, как всегда, дал ему холст и взял причитающуюся ему сумму. А на следующий день Дмитрия Савулиди арестовали.
– Я сразу тебе предлагаю, Дмитрий Савулиди, во всем честно признаться, что, в конечном счете, может облегчить твое наказание, – на первом же допросе предложил ему следователь.
– Да, в чем я, собственно, должен вам признаваться? – возмущался парень, которого глубокой ночью подняли с постели двое в штатском и привезли в наручниках в следственный изолятор.
– Как, в чем?! В контрабанде, конечно же!
– В чем?? В какой такой контрабанде?
– Но ты же не станешь отрицать, что продавал свои картины за рубеж?
– Я? Мои картины продавал за границу?! Да вы меня явно с кем-то путаете?! Я продавал свои работы здесь, в Грузии, а не за рубеж! – твердо стоял на своем художник.