– Так что, поезжай, Маргоша, домой и ни о чем плохом не думай! Вот увидишь, скоро настанут в нашей с тобой жизни большие перемены!
Маргарита не совсем поняла, о чем это говорила с таким воодушевлением ее мать, но ее уверенность в их счастливой дальнейшей жизни передалась и ей. В первый раз после всех этих трагических событий, ей показалось, что где-то вдалеке заблестел небольшой лучик их счастья. Крепко расцеловав маму на прощанье, Марго с легкой душой садилась в поезд Батуми – Москва.
Глава шестая. Разрыв
С букетом прекрасных роз на курском вокзале в Москве Сергей Павлович встречал свою обожаемую жену Маргариту. Увидев ее через окно вагона, он радостно помахал рукой, послав ей три воздушных поцелуя.
Ах, как бы ей хотелось, чтобы на его месте, так нетерпеливо шагая взад и вперед по широкому вокзальному перрону, ждал ее не Крамской, а ее ненаглядный Алик Захаров!
Их роман тогда уже был в самом разгаре. Новый сотрудник Олег Захаров, он же просто Алик, в их почти женском коллективе приглянулся не только Маргарите. На него сразу положила глаз вся, так сказать, незамужняя часть переводчиц «Интуриста». Пользуясь своим привилегированным положением первого красавца и завидного жениха, Алик заигрывал немного со всеми: оказывал небольшие знаки внимания, делал красивые комплименты и развлекал в перерывах прекрасных дам рассказами о дальних странах, в которых ему удалось побывать вместе своими родителями. Но сам при этом потихоньку присматривался к Маргарите Крамской.
«Крамская – такая красавица! Глаз не отвести! Порода в ней чувствуется! Знание иностранных языков – просто блестящее, кстати, надо узнать, где она так их хорошо выучила? А воспитание и манеры – вне всяких похвал. Княжна, не меньше того! Жаль, что она замужем, а то бы я с удовольствием закрутил с ней роман!» – наблюдал за ней издалека со своего рабочего места Алик. Марго ему очень нравилась, она вызывала в нем ту губительную и необузданную страсть, которая так внезапно в нас возникает, но насытившись, также легко и исчезает. Именно это чувство, а не любовь тянуло его к Маргарите.
«А может, все же рискнуть? – продолжал рассуждать молодой человек. – Если она сама на это согласится, тогда почему бы и нет? Разве какой-нибудь нормальный мужик смог бы отказаться от такой красавицы?» И Алик решил попробовать ухаживать за Маргаритой.
К тому моменту сама Марго, к своему несчастью, уже была в него по уши влюблена. Но ее положение было непростым: ведь для всех она была женой генерал-майора Крамского, человека известного, уважаемого и очень влиятельного в московском обществе. Позволь она себе даже самый малый, невинный флирт – это бы сразу все заметили и беспощадно осудили. Марго предстояло быть крайне острожной в своих отношениях с Аликом. Не желая того, ей приходилось во время рабочего дня вести себя строго и формально с Захаровым, сухо отвечая на его всевозможные знаки внимания и комплименты, чтобы, не дай-то, Бог, не вызвать ничьих подозрений. Единственным надежным способом их общения были записочки, которыми они украдкой от всех обменивались. В них влюбленные назначали себе место и время свидания, обязательно приписывая в конце текста несколько нежных, полных страсти и любви слов. Конечно, первый шаг к их сближению сделал сам Алик, он как-то пригласил Маргошу в их бар на работе, ведь в этом не было ничего предосудительного, подумаешь, один сотрудник приглашает другого попить вместе кофе и съесть такое вкусное пирожное «картошку».
– Я так люблю московские пирожные, – уминая одно за другим, говорила Маргарита, – и «эклеры», и «корзиночки», все люблю! Могу обойтись без мяса, без рыбы и икры, мне только подавай пирожные и все!
– Ешь, ешь, Марго, тебе можно. Фигуру не испортишь! Ты же такая худенькая! – любовался ею Алик.
Фигурой Марго пошла в свою благородную маму: белокожая, тонкокостная, с длинной, как у прекрасного лебедя, шеей, с красивыми покатыми плечами, со стройными ногами и тонкими икрами; она была довольно худощавой, бедер почти у нее не было, живот – плоский и впалый, да и грудь была размером маловата. Марго еще со школы стеснялась своей фигуры, хотя мама всегда ее успокаивала, говоря, что «были бы кости, а мясо всегда нарастет». Но все равно девушка продолжала весьма критически относиться к своей внешности, не раз пыталась поправиться, но, сколько ни ела, лишних килограммов так и не набирала.