— Джоанна…
Маклохлен была неумолима.
— Никогда и ни за что!..
Глядя на Диего, можно было предположить, что он готов сделать ради прощения все, что ни попросила бы его эта девушка — даже встать на колени.
— Джоанна…
Джоанна была непреклонна.
— Я не хочу тебя видеть, мне омерзительны твой вид, твой голос, твои повадки… Все, что связано, все что напоминает о тебе…
Нервы у бедного Диего были на последнем пределе — Джоанна прекрасно осознавала это обстоятельство: достаточно было одного лишь беглого взгляда на ее незадачливого воздыхателя, чтобы убедиться, что это — так…
— Джоанна…
«Не слишком ли круто я взяла?.. — подумала Маклохлен, — так можно отбить у него всякую дальнейшую охоту предпринять попытки к примирению… Он чувствует себя виноватым передо мной — прекрасно, но нельзя же быть такой неприступной, точно я не женщина, а полицейский, охраняющий Белый Дом… Надо дать ему хоть какую-то надежду…»
Джоанна после этих мыслей быстренько успокоилась и, посмотрев на Диего, произнесла:
— Бедный, бедный Диего…
Диего понял, что девушка сделала шаг на встречу — пусть маленький, пусть даже совсем крошечный, но все-таки шаг. Он сказал:
— Джоанна… Ради Бога, выслушай, что я тебе сейчас скажу…
Искоса бросая взгляды на Диего Джоанна определила, что после случившегося он немного протрезвел.
— Джоанна…
Голос Диего дрожал.
Подняв на молодого Лопеса глаза, Джоанна Маклохлен произнесла уже более спокойно, чем в предыдущий раз:
— Да, Диего…
Молодой Лопес, обрадованный, что хоть теперь-то его выслушают, начал так:
— Джоанна, моя дорогая, моя несравненная Джоанна… Не гони меня от себя…
«Надо дать ему еще немного надежды, — подумала Маклохлен, — а не то этот остолоп подумает, что я действительно его ненавижу…»
Как ни странно, истинные чувства Маклохлен к этому человеку были далеки от ненависти — как ни странным может показаться, Джоанна за свою жизнь вообще никогда и никого не ненавидела. К Диего Джоанна относилась в лучшем случае — с брезгливым состраданием, в худшем же — с презрением… Кстати, насчет неспособности Джоанны ненавидеть дон Мигель Габриэль когда-то сказал: «Это все потому, что ты не умеешь по-настоящему любить… Если человек действительно способен на очень сильные чувства, то они будут одинаковы и в одном, и в другом.»
Пока Маклохлен размышляла подобным образом, Диего продолжал свой бессвязный лепет:
— Джоанна, моя дорогая, моя несравненная Джоанна!.. Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю… Если бы ты только могла заглянуть мне вовнутрь… Если бы ты любила меня хоть сотую долю того, как люблю тебя я!..
Маклохлен слушала его с рассеянной полуулыбкой и думала о чем-то своем.
— Да, — продолжал Диего, — да, дорогая Джоанна… Если бы я знал, как завоевать твое прощение, если бы ты дала мне хоть какой-нибудь шанс…
«Боже, какой же это несносный идиот, — раздраженно подумала Джоанна, слушая Диего, — и когда он только затихнет?..»
— Джоанна!..
Маклохлен ответила на это обращение с видимым раздражением:
— Ну, Джоанна, Джоанна… Что ты затвердил одно и то же?.. Сколько можно?..
Сказав это, Маклохлен тут же пожурила себя за это, что вновь обошлась с Диего чересчур резко.
«Что ж, — подумала она, — вновь придется как-то исправлять положение…»
Стараясь вложить в свои интонации максимум доброжелательности, Джоанна произнесла:
— Прости меня…
Диего едва не свалился со стула. Как, возможно ли такое? Он, Диего Лопес, смертельно обидел эту замечательную сеньору, которая теперь, вместо того, чтобы прогнать его от себя, еще и сама просит прощения!..
«Нет, она — положительно святая, — подумал Диего, — я слышал такое только о мучениках церкви… Они тоже просили прощении, когда их хлестали по щекам… Поразительная девушка…»
— Прости мены, — вновь повторила Джоанна, поняв, на что ей надо давить теперь.
Диего растерянно ответил:
— Что ты, Джоанна… Это ты прости меня — я ведь виноват перец тобой!.. Да, я виноват перед тобой по гроб жизни!.. Прости мены ты!..
Теперь Джоанна изображала из себя если и не мученицу, какой показалась она Диего, то, как минимум, само смирение и добродетель.
— Ты прости, прости мены, — продолжала препираться Маклохлен…
Диего был вне себя от удивлении.