Де Фалья, с посеревшим от усталости лицом зашел в комнату к Марии и тяжело опустился в кресло.
— Ну все, можете не волноваться, — произнес он, — только что отправил машину с фильмами на телевидение — я же говорил, что отснятого до отлета материала у меня более чем достаточно…
Мария коротко улыбнулась.
— Спасибо вам, дон Мигель Габриэль…
Тот только лишь махнул рукой.
— Что вы!.. Не стоит благодарностей — ведь это был мой долг!..
Мария, внимательно посмотрев на режиссера, удивленно произнесла:
— Никак не могу понять — и как вам удается все успевать?..
Тот наклонил голову вперед, чтобы показать, что внимательно слушает собеседницу.
— Что вы имеете в виду?..
— Вести коммерческие переговоры, делать фильмы, спасать положения… как только что сделали это…
Де Фалья смущенно заулыбался.
— Даже и сам не знаю… Кстати, только что позвонили из Банка — деньги из Голливуда за авторские права на «В поисках дона Федерико» уже переведены…
— Вот, а я что говорю!.. — Воскликнула Мария.
Де Фалья понизил голос до более доверительного и произнес:
— Вы знаете, по этому поводу один мой знакомый их штата Сонора как-то раз сказал, что я — настоящий диаблеро… Или что-то в этом роде…
Мария переспросила:
— Диаблеро?..
Де Фалья согласно кивнул.
— Да, совершенно правильно…
Мария удивленно посмотрела на своего собеседника и спросила:
— А что это такое?..
— Не что, а кто, — осторожно поправил Марию дон Мигель Габриэль.
— Ну — кто?..
Неожиданно де Фалья, взглянув на часы, предложил Марии Лопес:
— Хотите, я расскажу вам эту историю?.. У меня как раз немного свободного времени до того, как поехать на съемочную…
Мария согласно наклонила голову.
— Да, дон Мигель Габриэль…
И де Фалья начал свой рассказ…
«Будучи студентом, как-то несколько десятков лет назад я предпринял несколько поездок на юго-запад нашей страны, чтобы собрать как можно больше информации о лекарственных растениях — я ведь говорил вам как-то, донна Мария, лекарственные растения, это моя слабость. История, которую я хочу поведать вам, донна Мария, как раз и началась во время одной из таких поездок. Я ждал автобуса в приграничном городке и разговаривал с приятелем, моим тогдашним гидом и помощником. Внезапно он наклонился ко мне, чтобы прошептать, что человек, сидевший перед окошком — седовласый пожилой индеец, — очень много знает о растениях, особенно — о пейоте, который меня тогда очень интересовал. Я, конечно, попросил представить меня этому человеку.
Приятель издали поздоровался, затем подошел и пожал индейцу руку. После краткого разговора он жестом подозвал меня, но тотчас, не заботясь о том, чтобы нас познакомить, отошел в сторону. Старик нисколько не выглядел смущенным. Я назвался, а он лишь сказал, что весь к моим услугам. Причем воспользовался испанской вежливой формой обращения. По моей инициативе мы пожали друг другу руки, и затем какое-то время просто молчали.
Наше молчание не было натянутым — оба мы естественно и не напряженно сохраняли безмолвие. Его темное лицо и шея были в морщинах, что явно указывало на весьма преклонный возраст, но меня сразу же поразили крепость и мускулистость его тела.
Потом я сказал ему, что интересуюсь сведениями о лекарственных растениях. По правде сказать, донна Мария, я почти совсем ничего не знал о пейоте, но выставил себя большим знатоком и даже намекнул, что ему будет очень полезно со мной пообщаться. Пока я болтал в подобном духе, он медленно кивнул и посмотрел на меня, но ничего не ответил. Мне пришлось отвести глаза под его взглядом, и мы кончили тем, что стояли друг против друга в гробовом молчании. Наконец, после очень долгой, как показалось, паузы, индеец поднялся и выглянул в окно. Появился его автобус, и он, попрощавшись, вышел из здания станции.
Я досадовал на себя, потому, что наговорил ему чепухи, а его замечательные глаза, донна Мария, видели меня просто насквозь. Вернувшийся приятель, попытался было оправдать мою неудачу в разговоре с этим индейцем; старик, объяснил он, часто бывает молчалив и необщителен. Но беспокойство, высказанное этой первой встречей, рассеять было нелегко. Приложив некоторые усилия, я разузнал, где живет этот индеец. Потом, донна Марии, я несколько раз приезжал к нему. При каждом визите я пытался навести его на разговор о пейоте, но тщетно. Мы стали, тем не менее, добрыми друзьями. Мои научные исследования на какое-то время были забыты или по крайней мере, направлены в русло, весьма далекое от первоначальных намерений.