– А ты, хозяйка, хочешь их обокрасть, что ли?
– Я плачу тебе, и немало, за то, что ты следишь и слушаешь, – был ответ. – А не за то, чтобы ты совал нос куда не надо… Понимаешь?
– Да, я понимаю, – не стал спорить Памфило. – Новости, значит, такие… Все в доме говорят о каких-то медальонах. Один будто бы носит какая-то Мариита, а другой, о котором идет речь, был у дочери… у новорожденной доньи Марии! Говорят, что если отыщется этот второй медальон, то с ним найдется и девочка… А еще… между доньей Марией и сеньорой Ритой разгорелся скандал. Похоже, я не совсем понял, они насмерть поссорились из-за какой-то, как же ее зовут, забыл… Вроде, Лулу, Лули… Это все.
«Если эти неразлучные подруги ссорились, значит, они обе не знают, что Лули – дочь Марии, – размышляла Лорена. – Но что же это за медальон? Где он может быть? Наверняка остался в приюте!»
Никто не обратил особого внимания на бедно одетую женщину, появившуюся однажды в приюте около приемного покоя. Одна из монахинь хотела отвести женщину на кухню покормить, но та сказала, что не смеет причинять лишнего беспокойства, подождет здесь и будет очень благодарна за милосердие и кусок хлеба…
Чучо вертелся около Мерседес, делавшей какие-то записи в книге приема подкидышей. Закончив работу, Мерседес открыла дверцу шкафа, чтобы поставить туда книгу. И, непонятно откуда, то ли из шкафа, то ли из книги выпала какая-то блестящая вещица. Скучающий без дела Хесус поднял ее: «Посмотрите, что я нашел!» Мерседес повертела в руках вещицу: «Медальон Лули!» – тихо, произнесла она и пошла к матушке Кармеле. Та долго сокрушалась, как это она забыла отдать его сеньорам Лопес, когда они забирали малышку… Мерседес предложила тотчас отнести медальон.
– Спасибо, Мече, ты очень добра, но я предпочитаю сделать это сама. Матушка Кармела положила медальон в карман платья. – Эта оплошность с моей стороны непростительна.
Хесус стал проситься идти вместе с нею.
– Но сначала, – матушка строго посмотрела на Чучо, – ты закончишь уборку в моем кабинете. Пойдем посмотрим, много ли тебе осталось.
Они вышли из кабинета и столкнулись с женщиной, которая еще совсем недавно смиренно дожидалась куска хлеба в приемном отделении. Та что-то искала, глаза ее неспокойно бегали, она просила о помощи, говорила, что у нее нет денег на лекарство старенькому больному отцу. Матушка опустила руку в карман, дала ей бумажную купюру. Женщина рассыпалась в благодарностях, сказала, что отработает эти деньги: пусть ей поручат любую работу, она может мыть окна, двери, может стирать…
Мать Кармела попросила Мерседес отвести женщину в приютскую прачечную: там как раз сломалась машина, и помощь этой женщины будет как нельзя более кстати…
Лорена нехотя пошла за Мерседес, бормоча: «Проклятье! Я не должна допустить, чтобы они уехали! Мария узнает, что этот подкидыш, которого взяла Рита, – ее собственная дочь!..»
Но Лорена дель Вильяр была не в силах что-то предпринять: медальон Лули прочно покоился на дне глубокого кармана матушки Кармелы…
В доме Лопесов к ним вышла Рита, Чучо обрадованно бросился к ней, стал расспрашивать, где сеньора Мария, сеньор Роман.
– Никого нет дома, – Рита ласково потрепала мальчика по щеке.
Собственно, матери Кармеле и нужна сеньора Рита Лопес: она пришла отдать ей то, о чем забыла впопыхах при оформлении документов на удочерение.
– Этот медальон Лурдской Божьей Матери был у Лули на шейке, когда мы нашли ее у дверей приюта. Вот, возьмите, пожалуйста…
– Боже мой! Боже мой! – только и могла вымолвить Рита. – Она и в самом деле дочь Марии!.. Пресвятая Дева из Лурда…
Мать Кармела и удивленный Чучо увидели, как по щекам веселой, всегда приветливой доньи Риты потекли слезы…
– Нет сомнений. – часом позже говорил вернувшийся домой Роман, – что Лули – дочь Марий. Очевидно, Лорена дель Вильяр оставила ее на пороге приюта.
– Но почему, почему, Роман, это должно было случиться именно с нами? Мы столько лет не имели детей, а когда решились, надо же было, чтобы эта девочка оказалась… из тысяч детей… именно нам выпало… за что? Я люблю Лули, будто сама ее родила… Для меня она…
– Есть вопросы, Рита, на которые невозможно ответить.
– Должна быть справедливость, – плакала Рита. – Мария не узнает, что это ее дочь. Я не собираюсь говорить… Лули по закону принадлежит мне.
– Да… – в раздумье, не зная, как реагировать, протянул Роман. – Эта девочка, видно, совсем лишила тебя разума. Но тебе придется ее вернуть. Если ты не скажешь правду Марии, это сделаю я…