Мария устало расчесывала волосы, собираясь ложиться спать. Какая это мука – не иметь возможности пожелать своей дорогой девочке, милой Лули, спокойной ночи, погладить ее по головке, укрыть одеяльцем, перекрестить…
Неожиданный стук в дверь прервал ее невеселые мысли. Она не сразу узнала Риту: лицо было бледно, заплакано, глаза лихорадочно блестели. Мария подумала, что Рита принесла ей Лурдес под влиянием разговоров с Романом или Виктором.
– Спасибо тебе, Рита, что пришла с девочкой… Но, поверь, у меня и в мыслях не было отнимать у тебя Лули…
– Возьми ее! – Рита протянула ей Лурдес, завернутую в одеяльце и сладко посапывающую. – Лули – твоя дочь, Мария! Дочь, которую ты потеряла…
Лицо Марии озарилось радостью, смешанной с восторгом, и одновременно – отчаянием, неверием в то, что такое стало возможным. Она глядела на медальон, который принесла в ее отсутствие мать Кармела, и не верила своим глазам. «Дочь, доченька, дочурка», – пело ее исстрадавшееся сердце.
– Это был зов крови, не иначе, – говорила она Рите. – Как я ждала этого момента, как надеялась! Благодарю тебя, Создатель, за то, что вернул мне мое сокровище…
На следующее утро Марию разбудил Хосе Игнасио, сказав, что только что встретил внизу, в холле Риту и Романа с чемоданами. Они собрались уезжать.
– Я уговаривал их не делать этого, но крестная ничего и слышать не хочет, говорит, что они начнут новую жизнь. Одни.
Мария попросила Ану побыть с девочкой и спустилась в холл. Она бросилась к Рите, услышав ее слова, обращенные к Хосе Игнасио: «Заботься о Марии, о твоей дочке, заботься о Лули…»
– Нет-нет, Рита, ты не должна оставлять этот дом, своего крестника! – Мария гладила ее по щеке, нежно глядела на подругу. – А где же, где, скажи, – торопливо шептала она, – любовь двух сестер, – которую, как всем известно, мы на протяжении многих лет питали друг к другу? Вчера вечером, принеся Лули, ты доказала ее…
– Ради Бога, Мария, мне и так невыносимо тяжело! – взмолилась Рита.
– Послушай меня, – перебила ее Мария. – Хотя я и потеряла память, но в эти дни смогла заново понять и полюбить тебя. Когда ты стала крестной моего сына, мы делили горе и радость… И я никогда не перестану благодарить тебя за все, что ты сделала для моей семьи. У моего сына две матери… Почему же ты лишаешь Лули этого счастья? Почему уходишь? Лули нуждается в тебе, Рита…
Они долго сидели, обнявшись. Обе поплакали вдоволь, и у мужчин, глядевших на них, тоже увлажнились глаза.
Глава 64
Хосе Игнасио рад был видеть свою мать счастливой и довольной, но недоумевал, почему она до сих пор не известила крестного о том, что девочка, их дочь, наконец нашлась.
– Да, я это непременно сделаю в самое ближайшее время, – отвечала рассеянно Мария.
Кто бы мог подумать, что ребенок, усыновленный Романом и Ритой, оказался дочерью Марии. Виктор не мог поверить, что это оказалось именно так. Ее искали всюду, а нашли в доме Лопесов. Как не верить в перст Божий после всех этих событий?.. Их дочь жива, она должна сотворить еще одно великое чудо – вернуть Марии ее утраченную любовь к Виктору. «Мы будем счастливы, мы поженимся!» – сказал он, придя к Марии и любуясь спящей девочкой. Однако в ответ услышал холодные, бесстрастные слова: «Я вернула дочь, но… замуж выходить не собираюсь». Как же так, недоумевал Карено, ее любовь желают завоевать и Рафаэль, и Фернандо, и Родриго… Смешно будет, если он, Виктор, позволит другому мужчине дать фамилию его родной дочери…
– Запомни, Мария, – сказал Виктор напоследок, – даже если ты выйдешь замуж за другого, я добьюсь, чтобы моя дочь носила мою фамилию!
О, как Виктор мучает ее, жаловалась Мария в тот же день Рите.
– Моя любовь осталась в прошлом, как Карено не поймет этого! Может, я вообще никогда не вспомню, что он был моим мужем. Во всяком случае он никогда не станет им только из-за того, что Лули – его дочь. Я не могу жить в ожидании прошлого, теперь я должна думать о будущем ради своей дорогой девочки.
Ничего не посоветовала ей Рита – как сердце подскажет, так и должна поступить Мария.
Зато Хосе Игнасио считал, что Лурдес необходимо дать фамилию отца. Сколько сам он страдал несправедливо, как его дразнили безотцовщиной!.. Мария, конечно, не помнит этого. А Хосе Игнасио не пожелал бы сестре пережить нечто подобное. И все потому, что в свое время Хуан Карлос не захотел дать ему свое имя, жениться на матери. Так пусть же Мария подумает о дочери, оградит ее от страданий, которые испытал сын.
– Нужно дать ей фамилию крестного, – настаивал Хосе Игнасио. – Это будет по справедливости.