– Неужели я и вправду нравлюсь тебе, Хуан Карлос? – спрашивала она. – Неужели вправду кажусь красивой?
– Ты красивее всех на свете! – пылко отвечал он ей. – Меня сводят с ума твои волосы, глаза, губы… Я теряю рассудок, сам не знаю, что говорю, что делаю… Только ты не сердись на меня…
– А почему я должна на тебя сердиться?
– Поверь, я не хочу тебя обидеть, я люблю тебя от всего сердца, можно я тебя поцелую?
– Что ты! Вокруг столько народу, нас могут увидеть… Предчувствие не обмануло Марию: их увидела Лорена, проезжающая мимо на машине.
– Давай найдем место, где мы будем с тобой вдвоем, только ты и я, и я буду целовать тебя, твои волосы, чудесную смуглую кожу, лучистые глаза…
– Погоди, Хуан Карлос, когда ты говоришь так, мне становится страшно.
И они бродили по городу, танцевали в дискотеках, перекусывали в кафе, а потом Хуан Карлос возвращался домой, и его встречала язвительной репликой с порога Лорена:
– Возвращение блудного сына! – саркастически изрекала она.
– Я предупреждал, что к ужину ты должен быть дома, – поддерживал дочь дон Густаво, – а сейчас уже десять.
– У него в голове одна анатомия, папочка, он забывает и про сон, и про еду!
– Не будь такой злюкой, дочка. Мужчина может себе позволить и поразвлечься.
– Только образованная и порядочная девушка не может себе ничего позволить! А мужчина может позволить все! Даже нарушать правила приличия, хороший тон… Я ведь видела тебя, Хуан Карлос, вместе с дамой твоего сердца!.. Как элегантна, изысканна! Какая утонченность манер!..
– Замолчи, Лорена!
– Но тебе же стыдно! Тебе должно быть стыдно, Хуан Карлос!
Густаво дель Вильяр, слушая перепалку своих детей, решил, наконец, разобраться сам, чему его сын посвящает так много времени.
Глава 3
В этом дворике жили небогатые люди, зарабатывая на жизнь кто чем мог и помогая друг другу в трудную минуту. Дон Куко, дон Чема, Рене, его помощник, донья Мати, которая одна растила четверых детей. Старший ее сын – Виктор выучился и стал учителем. Днем Виктор работал в школе, учил детишек, а вечерами в той же школе учил взрослых – тех, кому жизнь не дала возможности обучиться грамоте. Ходила к нему на занятия и Рита, но не слишком аккуратно – развлечения занимали ее куда больше учения. Как-то раз, гуляя с Марией, Рита повстречала Виктора и стала извиняться за пропуски, ссылаясь на недостаток времени. Так Мария узнала, что есть школа, где она сможет научиться читать и писать. Дома ей некогда было ходить в школу, там она была за старшую, на ней было и хозяйство, и младшие дети. Теперь дом вела ее подросшая сестренка, а Мария помогала им из своего заработка, регулярно посылая деньги. Возможность научиться читать и писать обрадовала Марию – как ей было стыдно, когда пришлось признаться Хуану Карлосу, что она не может прочесть даже вывеску.
Но ей опять повезло – ей представилась возможность учиться. Глаза Марии лучились счастьем. Но Рите счастье Марии стало внушать тревогу и опасения.
– Ты встречаешься с Хуаном Карлосом?
– Да. А ты с Альберто?
– Нет. Он из богачей, а они считают девушек забавой, и только. Я уже разного навидалась и не хочу себе никакой беды. Имей в виду: Хуан Карлос того же поля ягода, будь с ним поосторожнее!
– У нас совсем другое, Рита. Мы с Хуаном Карлосом любим друг друга.
– Потому я и говорю: смотри в оба.
– Я и так вижу: у нас любовь.
– Дело твое, но помни, я тебя предупредила!
Но что были для Марии все предупреждения на свете, если Хуан Карлос говорил ей, что любит, что она – единственная в целом мире, и глаза его при этом светились нежностью?! Той же нежностью светились и глаза Марии, и несомненность ее собственной любви убеждала ее в подлинности любви Хуана Карлоса. Юность доверчива, ей сладостно жить чувствами, и ничем другим она не желает жить. Мария с Хуаном Карлосом встречались теперь на тихой улочке в маленькой комнатке и, расставаясь, ждали новой счастливой встречи. Ничего другого, лучшего, Мария для себя не хотела, она просто не могла представить себе ничего лучшего. Они любили друг друга, для нее этим было все сказано. Ходила Мария и в школу к маэстро Виктору. Жизнь ее была полна до краев. Наверное, даже слишком полна, потому что Мария вдруг стала чувствовать странную усталость. Она уже не вскакивала на заре, как веселый жаворонок, ей хотелось подольше полежать в постели. Раз-другой она заспалась, и сеньора Уркиага обеспокоилась.