Чудненько, он еще и самообслужился, мне даже спрашивать не надо.
— Я вся внимание.
Мы продолжали медленно идти по аллее, где прогуливалось немало народу, в том числе и таких пар, как наша — «отец и дочь», так что внимания мы не привлекали совершенно никакого.
— Как я понял, вы — достаточно сильная волшебница, но ваша идея пообщаться здесь, как я вижу, довольно интересна, — оценил наконец обстановку мистер Принц.
— Где же лучше затеряться, как не в толпе похожих друг на друга людей? В уединенном месте присутствие любого человека будет заметно, а тут…
— Пожалуй, это стоит взять на вооружение. Итак… — он вздохнул. — За годы существования фамилии Принцев в Британии врагов у нас накопилось предостаточно. Впрочем, не больше и не меньше, чем у всех знатных семейств.
— Все против всех?
— Вы почти угадали.
— У вас, как у Англии, нет ни постоянных союзников, ни постоянных врагов, только постоянные интересы, верно?
— Вы… цитируете виконта Палмерстона? — выразительные брови мистера Принца поползли наверх, кажется, без его высочайшего соизволения.
— Чем это вас удивляет? Я всегда интересовалась историей, а Палмерстон-третий просто великолепный образец британского политика тех времен. А уж его формулировки…
— О… Не ожидал, что леди может быть такой… просвещенной.
Ха. Мы теперь «леди», значит. Ну спасибочки, учебник истории, Википедия и родная школа.
И тут я почувствовала… Эйлин. Так забавно, словно она выглядывала откуда-то — может, со дна наших глаз? Пришли вполне ожидаемые мысли — или то были чувства? — что отец постарел, но, кажется, еще не сдал, и это хорошо, но… страх, или скорей боязнь, к которой примешивалась вина, досада и… любовь?
«Эйлин, мне трудно так разговаривать, подожди», — обратилась я к ней, разумеется, мысленно, параллельно стараясь слушать мистера Принца, потому что надо же было уяснить расстановку союзников и врагов на время появления на свет Эйлин и до текущего момента.
Чужие чувства схлынули, к огромному моему облегчению, зато рассказ папы-Принца совершенно точно не порадовал.
Оказалось, что в те времена Принцы, и так немногочисленные, конфликтовали более чем с половиной чистокровных семейств. И это он еще ничего не говорил о тех, кого не было в пресловутом опусе Кантантеруса Нотта! И самая значительная роль в повествовании отводилась семейству Блэк. Ну… нисколько не удивлена.
А вот внезапное желание предков наладить с ними контакт браком своей дочери и Альфарда Блэка показалось довольно странным, вот только задать вопрос об этом я не успела. Мистер Принц вызвал Темпус и уставился на меня, не сводя глаз. И молчал, наверное, пару минут. Так молчал, что и мне тоже рот открывать не хотелось.
*
— Нет, не может быть… — черные глаза явно желали просветить меня насквозь, и почему-то я ничего против не имела. — Вы… вы не пьете оборотное? Эйлин… усовершенствовала зелье? Или это ваша работа? Но как?
Держать лицо мистер Принц, однако, умел. И обращался ко мне теперь весьма уважительно — полагаю, третий виконт Палмерстон таки тоже был волшебником, не иначе. Ну и что теперь, просветить его?
— Приготовьтесь принять самый непрошибаемый вид, сэр, — начала я. — Поверьте, вам это сейчас понадобится. Она здесь, — я показала на себя же, хотя было жутковато — Принц выглядел так, словно возьмет меня за шею прямо сейчас и если не свернет, так задушит или еще непонятно что сотворит.
Я передернула плечами, но продолжила — отступать не имело смысла.
— Прячется. С ней все хорошо, только она вас страшно боится, и поэтому разговариваю с вами я. Мы тут, некоторым образом, вместе. Невероятно, но я сама совершенно не представляю, как это получилось.
— Прячется? От… меня? — он потряс головой, словно что-то прогоняя. — Не слышу…
Что-то не нравится мне это.
— Ее или прокляли, или как-то еще заколдовали, мистер Принц, повторяю: она вас боится до ужаса и сама не знает почему. За те дни, что я здесь, с ней, мы так и не смогли разобраться. Вы мне… вы нам поможете? Потому что я уже ничего не понимаю!
— Эйлин! — позвал он, словно я была дверью дома, откуда должна была появиться его дочь.
— Не надо ее звать, я же вам объяснила. Вы слышите меня?
— Эйлин, дочка!
— Эйлин сегодня не выйдет, она еще не готова, — я тяжело вздохнула. Вот же кретин на мою, то есть нашу, голову. Кажется, я понимаю, почему Эйлин сбежала… Я тоже хочу.
Принц уставился на меня, словно впервые увидел.
— Где моя дочь?! — шепотом рявкнул он.
— Вас что, тоже прокляли? — устало спросила я. — На дебилизм или что похуже?
— Эйлин!
— Сэр, на нас уже смотрят, — прошипела я, впиваясь ногтями в его руку.
Хватать за грудки человека размером крупней тебя вообще-то довольно неубедительно, так что я и пробовать не стала, тем более на публике, хоть и очень хотелось. Слишком разные у нас весовые категории.
— Ваша дочь вас как огня боится, и пока вы не ответите мне почему, я за себя не ручаюсь!
И аккуратно ткнула его палочкой, чуть выставляющейся из левого рукава. Он поморщился и аккуратно убрал мою руку, а в глазах промелькнуло что-то вроде мысли.
— Почему боится? И кто вы? Как вы оказались в теле моей дочери? — он сжал мою кисть, словно хотел ее искрошить.
— Отпус-с-стите сейчас-с же, — процедила я сквозь зубы.
— Или что? — спросил меня этот гад.
— Или Круцио, — я снова навела на него палочку, горячо желая, чтобы он почувствовал то же, что и я. Не больше и не меньше. Нет, ну вообще охренел!
— Брос-с-саетесь непростительными, — прошипел он, кривясь, но хватку ослабил и убрал, как и я вслед за ним — заклинание.
— Разве же так бросаются? — почти пропела ему на ухо я. — Так ласкают… Вам не попадалась такая идиома, как «приласкать мечом или палкой»? Жаль, жаль…
Удивительное дело, но Принц выглядел сейчас совершенно нормально, словно только что на его месте был другой человек, и смотрел на меня с возрастающим уважением.
— Прошу меня извинить, леди Мэри, — начал он, а я едва не хихикнула, тут же припомнив Мэри Поппинс и соответствующую песенку — нервы, они такие. — Постараюсь больше не допускать таких эмоций. Поверьте, для меня это был настоящий удар.
И опустил голову, якобы повинную.
Ну да, ну да… Резкий переход в адекват меня тоже немного напряг. Неужели он все-таки играет? Но зачем? Или это волшебный психоз какой? Бр-р. Что-то не хочется его допускать близко, но уже поздно. И расспросить его все равно необходимо.
— Потребуете Клятву? — то ли спросил, то ли посоветовал он.
— Разумеется, вот только в сторону отойдем.
— Неразглашение, непричинение вреда… Эйлин, и вам, конечно, леди Мэри. Я готов.
Я не стала интересоваться, с чего он вдруг стал такой шелковый, а предпочла ковать железо, не отходя от кассы. Не дай Мерлин, «ветер переменится», и моего собеседника унесет еще в какое-нибудь странное состояние. Формулировки мы подшлифовали быстренько, Клятва была дана, даже капельки крови испарились, словно их не было, но…
— Что это было? — не выдержала я.
— Переклинило, — совершенно по-человечески ответил он. — Быть может, присядем?
Это что, ноги не только у меня подгибаются? Мы зашли в какой-то полупустой то ли бар, то ли кафе и дружно опустились на диванчик у стены. Африканские страсти, блин…
Сидеть рядом и разговаривать оказалось проще. Для начала я заново объяснила мистеру Принцу, как мы с его дочерью выяснили, что странным образом делим это тело. Конечно, пришлось поклясться, что я на него — тело, а не Принца, естественно, — посягать даже не думала, а как все получилось… Откуда я знаю? Я не чувствовала от отца Эйлин ни малейшей угрозы, а поведение по отношению к дочери даже почти одобряла — конечно, только то, что лично видела. А такой спектакль разыграть он мог вряд ли, все же вроде зельевар, а не ведущий актер театра ее величества. Я же не вчерашняя школьница, понимаю и чувствую многое — опыта навалом. Раскрыться? Не раскрыться?