- Очень смешно, обосраться прям, – недовольно буркнул я, отворачиваясь.
Вроде старший, а так себя ведет… Хотя, Вань, ты разве не понял еще, что понятие «адекватность» просто «следует за тобой по пятам», ага. Прямо-таки жизнь такого серьезного и расчетливого человека – все про меня. Да… Слишком много цинизма. А все этот долбанный Костя.
- Ну не посреди улицы же! – воскликнул он, всплеснув руками. – Но то, что семнадцатилетний парень боится сесть на мотоцикл, это и правда забавно.
- Ладно, садись давай, я же сзади еду, – выдавил я, все еще неуверенно глядя на сие творение дизайнерской мысли.
- Аллилуйя! Он созрел, – Костя театрально вскинул руки к небесам, но все же сел на байк, выжидательно на меня смотря.
- А шлем? – я удивленно захлопал глазами, замечая, наконец, отсутствие защиты.
- Да кому он нужен! – начал Костя. – Садись давай.
Боже, за что мне эти муки?.. Нет, я знаю, что уже не раз думаю о том, чем же я так согрешил… Но столько нервотрепки за одну неделю – это слишком. ДАЖЕ для меня.
- Ладно, – я нервно сглотнул подступивший к горлу комок, кое-как садясь позади Кости.
В спину мне упиралась его закреплённая сумка, а сам я почти вплотную прижимался к синеволосому, еще и обхватывая его руками. Да уж… после того, что случилось в кинотеатре, ситуация кажется достаточно щекотливой.
Но после того, как парень жмет на газ, все мысли просто пулей вылетают из головы.
- Мама… - вырывается из моих уст слабый писк на довольно резком повороте, на что Костя лишь заливисто смеется. Ветер дует прямо в лицо, развевая наши волосы, трепля одежду. Костя то и дело начинает мелко дрожать от смеха, когда я прижимаюсь к его спине еще плотнее. Наконец мы выезжаем на знакомую мне с детства трассу.
- Вперед, потом направо и прямо до упора, – кричу я, стараясь быть громче свиста ветра в ушах.
Костя едва заметно кивает, опять давя на газ, отчего я закрываю глаза и утыкаюсь лицом ему в плечо. Твою мать… Как же мне страшно. Тело начинает мелко трясти еще и от холода. А ноги немеют. У горла стоит предательский ком. Кажется, что еще чуть-чуть – и сердце вырвется из груди, разломив грудную клетку, настолько быстро мы едем. И все равно, что я не вижу растекающегося от такой скорости леса по сторонам. Я ощущаю ветер, слышу шуршание листвы, звук проезжающих мимо машин. Сколько еще мне так сидеть, онемев от страха столкновения? И как только Костя это терпит? Мне так страшно…
*Бамблби - машина-трансформер из фильма "Трансформеры", повествующем о машинах, защищающих землю от таких же технических пришельцев.
П.С. Мур,Мур....НЯ, баня будет....Но я хочу их на мотоцикле на фоне леса *О*
Часть 24
- Я… тебя… ненавижу… – простонал я с тяжелой отдышкой после каждого слова.
- Рано. Ненавидеть будешь потом. А сейчас – природа, птички, лес. Наслаждайся, - парировал Костя, дьявольски ухмыльнувшись.
- Я люблю город, машины, выхлопные газы и людской гул. Так что эта среда не для меня, - все еще запинаясь, выговорил я.
Мы, наконец, приехали. Полтора часа я сидел на ЭТОМ и трясся как осиновый лист, то и дело слушая по этому поводу язвительные Костины комментарии. Теперь мы оба стояли у низкого заборчика моей… дачи и осматривались. Я тут еще с прошлого лета не был. Ну, конечно, досюда и на машине-то трудно добраться, а мотоцикл, и правда, оказался полезным, как бы ни противно мне было это представлять. Здесь до ближайшей трассы – километров семь, не меньше. Вокруг – только лес и дорога в полтора метра шириной, ведущая обратно к городу. Да уж, моя бабуля была тем еще социофобом…
Нам принадлежал участок где-то в сто квадратов, огороженный новым темно-зеленым заборчиком. А на самом участке не было ни клумб, ни грядок – только самое важное: сам дом – маленький, одноэтажный, в две комнаты, не считая кухни, небольшой амбар-сарай, где раньше содержалась семейная лошадь, столь же небольшая баня и туалет. Все включено, блин, ничего не скажешь.
- Ну что, проходи. Предупреждаю сразу – живем мы скромно, кровать всего одна, хорошо хоть двуспальная… Туалет на улице, душ – только если сам из колодца воды наносишь. Вот тебе и дачка, – ухмыльнулся я.
- Ничего. Поверь, я в подобном прожил почти всю свою жизнь, – ухмыльнулся он, прокатывая свой мотоцикл в открытые мною воротца.
Установив его у забора, Костя выжидающе уставился на меня. Ах, да, дом. Быстро направившись к крыльцу, я уже инстинктивно нащупал маленький ключик в низком карнизе и быстро открыл дверь.
Маленький темный коридор без дверей, ведущий в три разные комнаты. Свет, сразу пролившийся в дом, моментально различил тысячи пылинок, летающих в воздухе, а в нос ударил запах пыли и затхлости. Светлые полы были покрыты пылью, а в углу красовалась паутина. Здесь никто не был уже около трех месяцев. Забавно. Левее от старой низкой двери, в которой я остановился, находится маленький комод, куда раньше складывали обувь. Костя нерешительно входит следом.
- Да уж, надо будет и вправду все здесь отмыть, – тихо говорит парень, обводя глазами прихожую.
- Ага. Не разувайся пока – тут, пожалуй, не чище, чем на улице, – ухмыляюсь я, кивнув на черно-серый пол.
Решительно прохожу дальше. С двух сторон – жилые комнаты: зал и столовая-гостиная. В спальне – огромная кровать, два кресла, камин и большой книжный шкаф на всю стену в несколько ярусов. На полу – ковер, который, думаю, придется очень долго выбивать. Сразу за проходом стоит шкаф, в котором бабушка хранила все свои немногочисленные вещи. В гостиной мебели больше: диван, который перестал раскладываться, когда я, будучи тринадцатилетним, плюхнулся на него с разбегу, письменный стол, заваленный документами и письмами, которые мы с Машей так и не разобрали, большое кресло, еще один вещевой шкаф и пианино. Собственно, с пианино и стоило начать, так как оно занимало площадь гораздо большую, чем центральный диван. Белое, впоследствии расписанное самой бабушкой, даже под слоем пыли оно выглядело очень красиво. Маша играла на нем, когда семья собиралась здесь на такие праздники, как рождество или чей-то день рождения.