- У меня нет сладостей, прости, – тихо сказал я, облокотившись на кухонную стойку около тихо шипящего чайника.
- За что ты извиняешься? Я не пойму… Ты притащил меня с крыши, уговорил заночевать… Зачем? – начал медленно рассуждать он, смешно хмурясь. – Сомневаюсь, что это обычный зов совести.
- Не волнуйся, я не маньяк и не собирался тебя насиловать, – тихо хихикнул я, поворачиваясь к щелкнувшему чайнику.
Начав разливать кипяток по кружкам, я продолжил:
- Да, ты прав, я мог просто отправить тебя, как суицидника, в дурку и даже не волноваться, но… Мне просто было интересно: зачем?.. Зачем покрасил волосы? Как попал на крышу? Не боялся ли прыгнуть? Я просто хочу пообщаться, – подытожил я, бросая в каждую чашку по пакетику.
Взяв напитки, от которых исходил пар, я поставил один перед Костей, сидящим за столом, второй – напротив него, садясь рядом.
- Ты странный, – задумчиво протянул он, притягивая к себе кружку. – Я бы понял, если бы ты был геем – тут даже искать причин не надо; психологом – потому что я мог бы быть интересным пациентом. Ну, на крайняк – сутенером, извращенцем… Да, блять, хоть для домработницы или сыну в подарок. Но ты не подходишь ни по одному признаку, – воскликнул он, опять отставляя от себя многострадальную кружку с чаем, из которой выплеснулось несколько капель.
- А ты думаешь, что все люди настолько корыстны, что не могут совершать добрых поступков? – искренне удивился я.
Костя медленно покачал головой из стороны в сторону, в упор смотря на меня.
- А если я просто хотел тебе помочь? Если хочешь, можешь устроиться куда-нибудь и платить мне за жилье, пока не заработаешь на съемную квартиру, хоть на несколько месяцев, – предложил я, отхлебывая горячего чая. Напиток обжигал язык и горло, зато лишь приятно согревал внутренности, поэтому я немного размяк на стуле, чувствуя себя сытым и довольным котом.
- Кто-то только что говорил о бескорыстии? - ухмыльнулся он.
- Ладно, – пожал плечами я. – Ты же сам сказал, что хочешь платить. Так найди способ. А я, пожалуй, пойду немного подремлю. Ключей у меня двое, одни из них всегда лежат на тумбе для обуви. Захочешь выйти – пожалуйста. И еще… Захочешь меня обворовать – воруй. Но знай: у меня ничего нет, – грустно ухмыльнулся я.
- Я думаю, что не слишком похож на вора, – задумчиво глядя на чашку так и не тронутого чая, протянул Костя.
Я лишь неопределенно пожал плечами, опять обращая все свое внимания на мою милую красную кружку от «Нескафе». Внезапно Костя подскочил со стула, опять пролив на стол немного чая, и стал медленно обходить стол. Я, если честно, даже не успел среагировать на его дальнейшее действие. Парень быстро наклонился ко мне, а точнее – к моему уху. Следующее, что я почувствовал, было мимолётное прикосновение губ к мочке и тихий шепот:
- Благодарность… - раздалось прямо в ухо, от чего по телу побежали мурашки.
А Костя, тем временем, быстро отстранился и почти побежал обратно в прихожую.
- Спасибо за чай. Ложись, подреми. Я вернусь часа через два-три… - раздался из прихожей крик. А затем я услышал громкий хлопок входной двери и звон ключей за ней.
Это он меня так поблагодарил, да? В гейских, блять, традициях?!
Часть 5
Ладно, ну нафиг! Нервы не восстанавливаются… Может, у них так принято – кусать друг друга за уши в знак благодарности?.. У древних индейцев же была традиция надевать женщинам на шею кольца… А по сравнению с этим поцелуи в ухо вообще ни во что не идут, так?
Я нервно тряхнул челкой, отодвигая от себя уже пустую кружку. В конце концов, у него сегодня нервный срыв, он чуть с собой не покончил – мало ли что могло прийти ему в голову?.. Лучше, и правда, пойти спать. Тем более, что за окном уже начало медленно темнеть, ведь дни осенью короче. А сегодняшняя ночь над компьютером моей бодрости никак не способствовала.
С кряхтением встаю со стула, даже не подумав убрать посуду… Не царское это дело – чашки мыть. Придет сестра – уберет. Шаркая ногами, иду по коридору в спальню, бросив мимолетный взгляд на дверь. Интересно, куда все же Костя побежал? Может, понял, какую глупость совершил, и решил ретироваться, от греха подальше? Ладно, черт с ним, не маленький.
Кровать, как всегда, расстелена. Хотя… как будто я ХОТЬ КОГДА-НИБУДЬ ее заправлял… Даже в душ идти лень, хотя обычно я редко пропускаю эту приятную процедуру. Да ну на… я хочу спать! Быстро снимаю с себя школьные штаны, отправляя их в дальний космический полет. Следом за ними отправляется моя рубашка, майка и Тузя с Мотей, то бишь мои носки. В квартире чуть прохладно, поэтому я неприятно ежусь, спеша залезть под теплое одеялко.
Приятная на ощупь накрахмаленная постель ласкает кожу, и я обмякаю на мягком матрасе. В комнате стоит приятный полумрак из-за задернутых мною еще вчера вечером штор. Блаженно улыбнувшись, закрываю глаза, выгоняя из головы все мысли, мешающие заснуть. Но, как назло, мой мозг начинает судорожно работать, оказываясь в горизонтальном положении. Вот, а вдруг Костя решил прыгнуть, и ему просто захотелось приласкать кого-то напоследок? Да я же себя не прощу, до конца жизни мучаясь кошмарами о его искалеченном молодом теле.
Так и представляется картина: ночь, город погружается во тьму, молодой парень с яркими синими волосами стоит на парапете крыши, раскинув руки в стороны. Огни Москвы освещают все внизу, машины и гуляющих пешеходов, только начинающих свои ночные вылазки. И, вот, он грустно улыбается, в последний раз глядя на все это, как обычно прокручивая у себя в голове картину его жалкой, неудавшейся жизни. Вроде так просто… Взять – и прыгнуть. Но немного дрожащая нога так и не хочет делать этот роковой шажок, будто прирастая к этой проклятой крыше. А город не смотрит на него, занимаясь своими обычными делами. Никто сейчас не сможет остановить этого обычного парня, отговорить, утешить… Наконец, последний раз вдохнув, он все же решается. И вот – одно сокращение мышц, один шаг в такую манящую, но в то же время пугающую пустоту. Ощущение полета приходит не сразу, а перед глазами мелькает улыбка потерянных родных, близких, любимых… Из-за ветра, дующего на него, из глаз начинают невольно течь слезы. Столкновение неизбежно… и вдруг хочется вернуться обратно на эту крышу. Хочется пережить все заново, начать новую жизнь, не делая этого глупого шажка в пустоту. Но он уже летит, ничто его не спасет… И напоследок он улыбается. Это ведь единственное, что доступно ему сейчас – радоваться долгожданному полету, даже когда у тебя нет крыльев. А потом наступает темнота, в которой нет даже боли…