— Сколько языков ты знаешь?
— Помимо английского, четыре.
— Только четыре?
— Я пытался выучить еще парочку.
Некоторые из ее знакомых не могли справиться с одним иностранным языком…
— И какие же?
— Испанский, французский, итальянский…
— Значит, романские языки, — уточнила Марни. — А какой же четвертый?
— Японский.
— А какие еще учил?
— Совсем чуть-чуть знаю китайский и немецкий. Но если мне придется на этих языках заказывать в ресторане еду, то я не ручаюсь за результат. И легко могу вместо второго блюда получить десерт.
— Тогда я должна быть благодарна судьбе, что мы не в Берлине или Пекине.
Глядя на Джонатана, трудно было представить, что он может сидеть и зубрить слова, а без этого, насколько она знала, иностранный язык не выучить.
— При твоей профессии это весьма странное занятие — изучение языков. У тебя что, бывает много иностранных клиентов? — заметила Марни.
Он слегка смутился, но ответил:
— Знание иностранных языков еще никому никогда не мешало. Кто знает, что может произойти в жизни.
— Ты вспомнил, как мы встретились? Намекаешь на историю с туалетом?
— Нет, конечно! — ухмыльнулся он. — Просто я так считаю.
— Скажи что-нибудь по-японски.
Его бровь удивленно изогнулась.
— Большинство женщин попросило бы сказать несколько слов по-французски.
— Я люблю быть особенной. — Она отпила глоток вина. — И мне нравится удивлять тебя.
— Тебе это удается.
Он пробормотал что-то явно не по-английски. Фраза звучала так непривычно и смешно, что она невольно улыбнулась.
— Что ты сказал?
— Хм. — С бокалом в руках он наклонился над столом. В его глазах отразилось пламя свечи. — Я переведу тебе, но за дополнительную плату!
— И что ты хочешь за перевод?
— С тебя танец.
Несколько минут назад музыканты начали играть. Музыка была медленной и тихой, она не мешала разговаривать. Несколько пар уже танцевали. Джонатан отодвинул стул, встал, обошел вокруг стола и предложил ей руку. Она поднялась. Ей почему-то показалось, что она соглашается на что-то значительно большее, нежели танец.
Когда они подошли к оркестру, Джонатан обнял ее за талию и осторожно повел в танце по площадке, сделанной в форме полумесяца. Он вел ее легко и уверенно. Вне всякого сомнения, он был хорошим танцором и провел немало времени за этим занятием. Итак, частный детектив свободно владеет четырьмя иностранными языками, прекрасно танцует, богат и обладает еще бог весть какими достоинствами. Она начала догадываться, что он совсем не тот, за кого себя выдает.
Марни поежилась.
— Холодно?
— Что ты. Жарко!
Взволнованная и слегка напуганная, она действительно вся горела.
— Кто ты? — спросила она. — Я вдруг стала сомневаться, что ты работаешь частным детективом.
Джонатан отодвинулся и пристально посмотрел ей в глаза.
— Я просто человек.
Марни не была уверена в этом.
Когда музыка смолкла, они направились обратно к столику. Его правая рука покоилась у нес на талии. У Марни разыгралось воображение, и она представила себе, как он обнимает ее за плечи, ласкает бедра и целует ее…
Он отодвинул стул и подождал, пока Марни сядет.
— Я не уверена, что мне это нравится, — негромко произнесла она.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты нечестно играешь.
— Это не игра.
— Именно об этом я и веду речь. — Она отпила немного вина. — Абсолютно нечестно.
К ним подошел официант, и разговор прервался.
— Ты хочешь, чтобы я тебе что-нибудь заказал?
— Я думаю, что сама справлюсь, спасибо. К тому же в меню есть название блюд и по-английски. — Она старалась если не быть, то хотя бы выглядеть независимой.
— Я советую тебе взять запеченную рыбу-меч, — сказал Джонатан.
— Ты бывал здесь раньше?
— Раз или два, — ответил он.
— Вот как!
— С моей работой никогда не известно, куда тебя может занести.
Она заказала себе мясо с кровью и креветки под соусом из манго.
Джонатан решил взять мясо по-мексикански. Он заказывал по-испански, но Марни уловила, что он говорил с официантом о чем-то еще, кроме еды. Официант взглянул на Марни, улыбнулся и кивнул.
Когда официант отошел, Марни спросила:
— Ты решил подлизаться ко мне?
— Что?
— Что ты сказал официанту?
— Ты все замечаешь?
Она привыкла все замечать. Подвижный четырехлетний мальчик, каким был ее сын, требовал постоянного внимания и умения предвидеть и предотвратить все его возможные шалости, иначе жизнь могла легко превратиться в ад.