Они проговорили полночи. Но ничего не решили. Кристина лишь посоветовала дать родителям время. Время подумать, всё тщательно взвесить и – возможно – изменить своё решение.
А на следующее утро начался кошмар.
Лёка проснулась от настойчивого звонка в дверь. Зевая, выползла из постели, натянула штаны и отправилась открывать. На пороге стояла Тамара Федоровна.
– Здравствуйте, – пробормотала девушка, не зная что еще сказать.
– Мне с тобой поговорить надо, – женщина протиснулась мимо Лёки в квартиру и не разуваясь пошла на кухню. Лене ничего не оставалось кроме как последовать за ней.
– Будете чай? Кофе? Лиза спит еще.
– Я не чай сюда пить пришла. Скажи, зачем тебе моя дочь? За что ты это с ней делаешь?
– Что я делаю? – синие глаза сузились предупреждающе.
– Она была нормальная пока не встретила тебя. А теперь? Это позор! Это стыд!
– Постойте…
– Молчи! Дай мне сказать! Она вбила себе в голову что любит тебя. Это чушь. Девушка не может любить другую девушку. Женщина создана чтобы любить мужчину. Я прошу тебя – оставь девочку в покое. Дай ей возможность вернуться к нормальной жизни.
– Я её ни к чему не принуждаю, – процедила Лёка сквозь зубы, – Она взрослый человек и сама вправе решать, как ей жить.
– Она ребенок! Наивный ребенок, которому ты просто запудрила мозги. Я прошу тебя – отпусти её. Не уродуй жизнь моей дочери.
– Вы хотите чтобы она жила с нелюбимым человеком?
– Я хочу чтобы моя дочь была счастлива! – Тамара Федоровна заплакала, быстро вытирая слёзы вытащенным из сумки платком. – Как ты не понимаешь? Даже если сейчас она думает, что любит тебя – это всё равно пройдет! А кому она нужна потом будет с такой репутацией?
– Вы что-то перепутали, – тихо ответила Лена, смущенная слезами женщины, – На дворе двадцать первый век. Какая репутация?
– У тебя есть мать? Есть отец? Как они позволили это? Как?
– Мои родители любят меня такой какая я есть.
– Но это не дает тебе право совращать невинных девочек и превращать их жизнь в ад! Как тебе удалось это? Ты околдовала её? Приворожила, да? Ведьма!
– Мама, хватит! – Лиза молнией влетела на кухню и схватила за руку побелевшую от злости Лёку. – Я тебе сказала вчера: я люблю её! Никто меня не привораживал. Я не была в этой жизни счастлива ни с одним мужчиной, а с Леной я счастлива.
– Моя дочь – извращенка, – прошептала Тамара Федоровна и разрыдалась.
– Мама! – Лиза кинулась к матери, упала рядом с ней на коленки и обняла, отводя в сторону отпихивающие её руки. – Мама, я люблю тебя, но прошу – не пытайся изменить то, что невозможно изменить! Мамочка, мне хорошо с ней, я с ней счастлива, разве ты не хочешь мне счастья?
– Лизонька, давай обратимся к врачу, – всхлипывала женщина, – Это наверняка лечится! И ты вернешься к нормальной жизни, и всё будет хорошо. Ты родишь ребеночка…
– Мама, я сейчас живу нормальной жизнью, – из Лизиных глаз тоже полились слёзы, – И я обязательно рожу ребенка, но…
– Как ты его родишь? – закричала Тамара Федоровна. – От неё? Это невозможно! Подожди… Ты спишь с ней?… Боже, ты с ней спишь… Как? Ты её лижешь?
– Хватит! – Лёка подхватила Лизу подмышки и обняла крепко. – Не теряйте достоинства пожалуйста.
– Что ты знаешь о достоинстве? Лесбиянка! Ты сделала из моей дочери чудовище!
– Мама… – Лиза снова захлебнулась в рыданиях, и Лёка насильно увела её из кухни. Уложила на диван и рванула назад.
– Короче, так, – Лена рывком захлопнула дверь на кухню и ледяными синими глазами посмотрела на растрепанную заплаканную женщину, – Я знаю, что для вас это шок. Но и для неё тоже. Скажу вам прямо – это не лечится. Невозможно вылечить от любви. Её хорошо со мной. Мне с ней. Мы счастливы, понятно? И если вы и дальше будете заставлять Лизу плакать, я больше не пущу вас на порог. Простите. Постарайтесь это пережить, потому что она всё равно осталась вашей дочерью. Ведь вы же отказались бы от неё, если бы она стала инвалидом? В ней многое бы изменилось, многое было бы ненормальным, но вы бы её не бросили. И уж точно не стали бы издеваться.
– Лесбиянство – это болезнь!
– Хватит, – рявкнула Лёка, – Идите домой, Тамара Федоровна и делайте выводы. Подумайте о том, что если вы не измените своего отношения – то можете потерять дочь.
– Не смей так со мной разговаривать!
– Уходите, – отрезала, – Это мой дом. Я хочу чтобы вы ушли.
Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Женщину поразил лёд Лёкиных глаз. Их холод и стальной отблеск. Бормоча что-то, Тамара Федоровна подняла с пола упавшую сумку, поправила плащ и ушла.