Выбрать главу

– Ну и как? Есть что отметить? – Лиза вульгарно обхватывала край бокала полными губами и шумно отхлебывала вино.

– Всё было, как ты и сказала. Как думаешь, она теперь повысит мне зарплату? – Мари ковырялась вилкой в салате и с отвращением смотрела на бутылку.

– Вряд ли. Но денег даст, скорее всего. Особенно если попросишь.

– А как попросить?

– Ну, скажи – типа в долг. Она даст и забудет.

– Ладно, завтра попрошу, – девушка всё-таки съела ложку чего-то крабового, поморщилась и достала пудреницу, – А вообще с ней не хуже, чем с мужиками. Даже притворяться особенно не пришлось.

– Зато какая трудная подготовительная работа была, – засмеялась Лиза, – Эх, какие в нас актрисы пропадают.

– Ой, смотри – это же Ксения идёт? – встрепенулась Мари, – И Лёка с ней.

– Да уж… Чья-то морда сегодня будет битой.

– Скорее всего, Ксюхина – Лёка всё же посильнее немного. Интересно, они в клуб или еще куда?

– В клуб, водку квасить. Ладно, дорогая, интересно было с тобой побеседовать, но пойду-ка я домой. И, кстати, учти: второй раз с Лёлькой переспать гораздо сложнее, чем в первый.

– А ты смогла? – с напускным интересом спросила Мари.

– Конечно, – улыбнулась Лиза и вдруг махнула рукой, – А, что уж там… Нет, не смогла. Хотя всегда хотела.

Она встретила девчонок у входа в клуб. Улыбнулась вежливо, пожелала спокойной ночи и шагнула в тихую ночь, улыбаясь о чём-то своём.

А Лёка и Ксения закрылись в кабинете администратора, плотно закрыли дверь – чтобы не слышно было долетающей из зала музыки, и достали бутылку водки.

– Ну что, подруга, за счастье?

– Давай. Не всё ли одно, за что пить…

***

Выползать из сна было тяжело. Но что-то давно и напряженно стучало в затылок, отбивая сладкие сновидения и возвращая в реальность.

Лёка открыла глаза и перевернулась на спину. В синие глаза белым пятном ворвался потолок и свисающие с него мотки фотографических пленок.

– Какой дебил придумал навешивать сюда эту фигню? – выругалась Лена и потянулась за сигаретами. Сегодня похмелья как такового не было – видимо, не так уж много они выпили вчера.

Взгляд на часы. Да и времени не так много, всего-то три часа дня.

Лена прикурила сигарету и устроилась на подоконнике у окна. Посмотрела вниз. И на секунду пронеслась мысль: «А, может, к черту всё? Через стекла – вперед? И посмотреть, что там, за чертой?». Пронеслась – и забылась.

Окурок улетел через форточку на улицу, Лёка спрыгнула на пол и быстро переоделась. Умыла лицо. Полюбовалась своим отражением в зеркале. Снова подошла к окну. Распахнула створки. Посмотрела вниз. Плюнула.

– А зачем это всё? – улыбнулась растерянно. – Ксюха права – что дальше?

А дальше ничего. Литры алкоголя, пьяные лица посетителей, упругие задницы «кордебалета», шустренький секс в кондиционированной прохладе коттеджа. Чье-то тело рядом. Только тело. Не человек.

– Зачем я живу? – удивилась сама себе Лена. – Хватит уже, наверное. Достаточно.

Решение созрело в голове мгновенно. Это не было пьяным бредом, не было необдуманным поступком. Лёка знала, что теперь нужно делать.

Она прошла в ванную, достала из аптечки баночку со снотворным и не задумываясь проглотила горсть таблеток. Потом еще горсть. И еще.

Выбросила пузырек в ведро. Покачиваясь, вернулась в комнату. Прилегла на диван и улыбнулась.

– Прости, мама, – прошептала и закрыла глаза.

11

Кто-то плясал в закрытых зрачках. Танцевал ламбаду или что-то вроде того – знакомого, но полузабытого. Кажется, это был ребенок, то ли мальчик, то ли девочка, то ли вообще нечто бесполое.

– Похоже, что я умерла, – проговорил кто-то в районе переносицы. И стало страшно. Страшно было открыть глаза и увидеть нечто непривычное. И осознать, что ты в аду было тоже страшно.

Тьма накрывала всё сильнее. Укутывала шерстяным одеялом и не давала вздохнуть. Думать не хотелось. Закрытые глаза словно закрывались еще раз – теперь уже навсегда.

И вдруг всё залил свет. Темно-коричневый, цвета молочного шоколада. Он разрезал темень ножиком и прорывался вперед.

– Держись, малыш, – прозвучало в затылке, – Держись. Ты справишься. Давай же, открой глазки. Давай.

Лёка промычала что-то про себя, осознавая, что не издала ни звука. Её веки с трудом приподнялись, впуская в зрачки свет. И она увидела только глаза. Спокойные, карие, теплые.

– Вот так, малыш, – снова голос шептал что-то, – Вот так. Теперь так. Только так.